Я потушил свет и бросился на кровать. И сразу же услышал рев буцины. Я не усну сегодня… Грубый, бешеный голос орал: «Раду Гилиман, где ты скрывался? Кто тебе помогал? Где ты жил? Почему ты не отвечаешь?» Человек, назвавшийся Тихим, говорил: «На что надеялись? Н а  п р а в д у  н а д е я л и с ь?» Бандит Опря Арсение открыл глаза и спросил шепотом: «Почему? Ваше величество, почему у меня отрезана голова?» Публицист с воробьиной головой Эмиль Чоран кричал раскатистым голосом на весь зал: «Официант! Принесите еще пива и пирожных, побольше пирожных, — с тех пор как существует мир, люди любили наручники и пирожные. Адам был фельдфебелем и любил пирожные». ПАК! ПАК! ПАК! Э т о  р а с с т р е л. Впереди шел рослый воин с буциной. Рев буцины раздался совсем рядом. Я проснулся и сел на кровати. Я был одет и все же дрожал от холода. В раскрытое окно сочилась предрассветная прохлада. Квадрат неба над крышей стал сиреневым. Звезда потухла, и городские огни внизу на улицах потухли, и мир был залит грязным, лимонным светом. В тишине еще спящего дома слышно было, как в коридоре стучат, как будто собираются взломать замок. Я открыл дверь и увидел мать Тудорела — она не могла попасть ключом в замочную скважину. Когда я помог ей открыть дверь, она неожиданно позвала меня в комнату.

— Что вам надо? — спросил я удивленно.

Женщина скривила рот в улыбку:

— Ничего мне не надо, миленький… Ты не бойся — заходи…

В комнате пахло мускусом, на секретере валялось женское белье, а на кровати спал Тудорел, обхватив руками колени и уткнувшись подбородком в грудь. Лицо мальчика было желтым, он лежал неподвижно, и казалось, что он совсем не дышит. Безжизненное лицо женщины при свете лампочки без абажура тоже пожелтело. Оно было очень безобразным и ничего не выражало, кроме ужасающего безразличия. Поймав мой испуганный взгляд, она ухмыльнулась, обнажив неожиданно ровный и белый ряд зубов.

— О, миленький, я не всегда была такая. Если бы ты видел меня раньше… — Только теперь я почувствовал, что от нее несло цуйкой. — Миленький, миленький, как жаль, что ты не видел меня раньше…

На стене над секретером висели две фотографии в рамках из морских ракушек, в форме сердца; фотографии пожелтели от времени, но все еще можно было разглядеть на одной из них кукольное лицо девушки с великолепными черными волосами; на второй фотографии рядом с девушкой стоял очень высокий офицер с подкрученными вверх усами.

— Капитан-авиатор Кристеску, — сказала женщина, и в ее мертвых глазах появились светлые точки. — Он хотел на мне жениться…