Это была маленькая девочка из дома четыре. Она не прошла, а протанцевала мимо меня неровным галопом уличного мальчишки, и не успел я ответить, как она была уже далеко и за спиной у нее подпрыгивал школьный ранец.

___

Как только я увидел в конце улицы лечебницу, я сразу понял, что мадам Сюррюг все еще к нам не вернулась: кирпичные стены буквально излучали пустоту. Тотальное одиночество, подумал я, но не был уверен, только ли собственное имею в виду.

По окончании дня, когда я временно сложил восемь медицинских карт сегодняшних пациентов на угол письменного стола своей секретарши, во мне вызрело решение. Наверное, эта мысль родилась в течение прошлой ночи, и теперь она привела меня в цветочную лавку, где муж одной из моих клиенток любезно помог мне выбрать букет из цветов, названий которых я не знал, после чего та же мысль сопроводила меня по Рю-де-Па-вийон до переполненного и провонявшего автобуса № 31.

___

По пути я вспоминал нашу с мадам Сюррюг первую встречу. Она откликнулась на объявление о найме, поданное мной в местную газету, когда я понял, что не смогу и лечить, и вести административную кухню. Я отвел на интервью целый день, но встретившись с первыми тремя кандидатами, уже распрощался с мыслью найти человека, с которым я сумел бы сработаться.

И тут пришла она. Безупречно одетая в длинную юбку с хорошо подобранным к ней жакетом, с волосами, туго стянутыми сзади в узел, без которого я с тех пор никогда ее не видел. Почему-то мне отчетливо помнились еще и ее коричневые кожаные туфли на низком каблуке-кирпичике и с пряжкой спереди, она еще лет пять их потом носила.

Я пригласил ее напечатать на машинке надиктованный текст, что она исполнила споро и без ошибок, и спросил, где она работала раньше.

– С двенадцати лет я помогала отцу в его лавке, именно я вела счета и переписывала начисто письма, рассылавшиеся поставщикам и покупателям. Когда мне исполнилось девятнадцать, меня взял на работу адвокат, и с того времени я вела его рабочий календарь, отвечала за всю письменную документацию, архивирование дел и тому подобное.

Она протянула мне аккуратно сложенный листок с похвалами ее трудовым успехам. – Вот, пожалуйста; если захотите узнать о том, какой из меня работник, можете обратиться к месье Бонневи.

На следующий день я объявил мадам Сюррюг, которую звали тогда мадемуазель Бину, что должность досталась ей.

Красный дом с железной цифрой двенадцать на калитке я сначала увидел, когда проезжал мимо него в автобусе, и неожиданно для себя я крикнул шоферу, что мне нужно выходить. Выскользнуть из массы тесно прижатых друг к другу человеческих тел было облегчением; оказавшись на улице, я почти лихорадочно отер ладони о брюки.