Он снова вошел в меня, продолжая изрыгать оскорбления:

— Быстрее, течная сучка.

Кончив, он упал на кровать, удовлетворенный и усталый. Потом задремал. Я села в другом конце комнаты. Что происходит? Очевидно, что я наткнулась на важный секрет. Где-то наверху был грот, пещера, и он не хотел, чтобы я о ней знала. Возможно, чтобы узнать подробнее, понадобится больше времени. А пока я попрошу дать мне то, что он обещал после моего приезда: обустроить мои комнаты в другой части дома, подальше от шумной улицы, там, где есть хоть немного солнца. Но не для того, чтобы сделать мою жизнь более комфортной. Я надеялась, что еще до новых комнат сумею отсюда сбежать. Просто еще в цветочном доме я обнаружила, что чем больше клиенты на меня тратились, тем больше меня ценили. Сейчас я была на самом дне, и он не будет уделять мне внимание, пока я не повышу свой статус в этом доме. Я должна как минимум стать равной Помело.

В следующее посещение Вековечного, лежа в его объятиях, после того как он удовлетворил свою страсть, я рассказала про холод и отсутствие солнца и о том, как смущают меня мои комнаты, гораздо менее комфортные, чем у других членов семьи.

— Каменный коридор проводит звуки не хуже граммофонной трубы. Каждый может слышать, чем мы тут занимаемся.

— Не преувеличивай, — рассмеялся он.

— Но это правда! Волшебная Горлянка говорит, что соседи собираются под стеной и слушают, будто здесь театральное представление.

Он снова рассмеялся:

— Пусть слушают. Это самое большое развлечение в их жалкой жизни. С чего бы нам лишать их его?

Я сказала, что должна занимать целое крыло, — тогда мои комнаты были бы на внутренней стороне, подальше и от улицы, и от гулкого коридора.

— Меня смущает, что нас могут услышать Помело и Лазурь.

Он ненадолго затих.

— Я не помню, чтобы кто-то жаловался на шум.

— В мою сторону звук тоже хорошо доходит, — сказала я чуть ли не плачущим тоном. — Я слышу, как ты доводишь Помело до исступления. По твоим крикам я точно знаю, чем вы занимаетесь: лежит ли она на животе, на спине или подскакивает в воздух.

Он снова рассмеялся:

— У тебя замечательное воображение!

— Как я могу спать, когда слышу, как ты говоришь другой, что принадлежишь ей, что она твоя любимая жена?

— Я не говорил ей, что она любимая.

— Ты не понимаешь, что исходит из твоих уст, когда ты достигаешь облаков и дождя! — я продолжала страдальческим тоном: — Как я могу спать, когда сердце мое так болит?

Но он просто смеялся в ответ: