— Он сломал ногу в лодыжке, — сказал отец. — Шкипер говорит, она была согнута под углом в девяносто градусов, будто в ней вообще отсутствовали кости. Это случилось, когда корабль подкинуло на той огромной волне. Матросам пришлось наложить шину, перед тем как спустить его в трюм.

Страдающую от морской болезни мисс Мобер попросили освободить кушетку. Вся моя ярость испарилась. Мне хотелось облегчить его боль, своей любовью придать ему смелости. Но вокруг него столпились люди, обсуждая, как поступить с покалеченным. Я наконец протолкалась через них. Он страшно побледнел и прикусил губу. Моя мать развернула ткань вокруг грубой шины, и я посмотрела на его лодыжку: сквозь кожу торчал острый осколок кости. У меня все поплыло перед глазами, а потом наступила темнота — я упала в обморок.

Проснулась я от аромата роз, который исходил от укрывавшей меня теплой шубы мисс Хаффард. Она стояла со мной рядом. Все остальные уже сошли на берег.

— Ты спала, как младенец в колыбельке, — сказала она.

— Что с Лу Шином?

— Виски помог ему справиться с болью. Мужчины только что погрузили его в экипаж. Доктор уже на пути к вашему дому. Еще один экипаж ждет нас с тобой.

Пока я надевала туфли, я услышала, как мисс Хаффард притворно расстроенным голосом говорит:

— Как жаль, что он сломал ногу… Теперь он не сможет сразу отправиться в Китай. Ему придется задержаться как минимум на три месяца.

Я горячо обняла ее и заплакала.

— Я бы посоветовала тебе воспользоваться этим временем, чтобы изящно расстаться с ним, а не увеличивать свои страдания. Но я сама никогда не следовала подобным бесполезным советам.

Пока Лу Шин три месяца ждал выздоровления, я приступила к своему плану, ничего ему не сказав. Я заложила в ломбард свои ценности: золотые часы, кольцо с рубином, золотой браслет с подвесками. Вскрыла копилку с серебряными долларами, которые мистер Минтерн подарил мне за несколько лет. Я довольно легко сделала себе паспорт и визу, мило поболтав с клерком, который спросил, на что я буду жить в Китае. Я рассказала ему про вымышленного дядю в Шанхае, который пригласил меня для преподавания английского в своей американской школе.

— Вы будете учить детей? Но вам ведь всего шестнадцать? — спросил он.

Я заявила, что через две недели мне уже исполнится семнадцать. Кроме того, я очень рано развилась для своего возраста, поэтому в академических знаниях я на годы опережаю своих сверстников. Я продолжала осуществлять свой план, и когда начала обдумывать, что взять с собой, от предвкушения успеха у меня закружилась голова. После того как я завершила все приготовления, я задумалась, каким образом рассказать родителям — и Лу Шину, — что я отправляюсь в Китай.