— Мои волчата! Мои! — уже громко орал старший. — Отпусти, кому сказал!

— Эй, ребя-а-аты! — бодро выкрикнул лейтенант. — А ну разойдись! Ребя-а-аты!

— Пусти! Пусти! — кричал младший.

— Кого пусти, цаца! Кого?

— Волчаточи-и-и-и-и-к! — вдруг зарыдал голос младшего. — Живодер!

— Сдались они тебе эти волчаточки, недоделанный! Все равно подохнут! Вон как исхудали не жрамши! Руку пусти! Ах, ты кусаться?! Кусаться?!

— Клепаков! Разберись! — крикнул лейтенант.

Клепанов, высокий кряжистый солдат, спустился с насыпи в лесопосадку и не без труда за шиворот выволок братьев.

Гришка прижимал к животу мешок, в котором, ворочались волчата. Васюха рыдал горючими слезами:

— Он же их на шкурки пустит, дяди! Не дайте ему убивать, дяди! Он поубивает их, волчаточи-и-и-ик!

— Я нашел их, я! — кричал Гришка. — Их по закону брать и сдавать положено!

Клепанов улыбался во все лицо:

— Товарищ лейтенант, я удержать их не смогу больше. Гля, как скубаются!

Братья болтались в руках Клепанова как на вешалке. Гришка прижимал мешок к себе, исподлобья поглядывая на собак. Две овчарки рвались с поводков, повизгивая от истомы, чувствуя волчий дух.

— Не надо их сюда! Ну их к черту, а то собаки сбесятся! — сказал лейтенант, соскользнув с насыпи.

— Мои, — тихо сказал Гришка, весь сжавшись в комок, уставясь широко раскрытыми испуганными глазами на лейтенанта. — Мои, сказал! Не имеете права отбирать! Я нашел. Мои!

— Твои, твои, — миролюбиво ответил лейтенант. — Дай глянуть-то. Не видал ни разу.

Лейтенант залез в мешок и достал за холку волчонка. Высоко поднял над головой, показывая солдатам.

— Хорош, да? Во — природа!

Собаки взвыли и стали пластаться над землей, суча лапами по щебенке.