— Мне?.. — Ардерик недоумевающе поднял голову. — Я?..

— Отнеситесь к этому, как к игре. Вы воин, вы умеете ставить себя на место врага. Представьте: ваш замок, ваши родовые владения захвачены близким родственником. Вы хотите вернуть их, а заодно поквитаться с теми, кто лишил вас всего: чести, имени, власти…

Будь воля Ардерика, он бы огнём и мечом выгнал Виллардов с родовых земель. Пусть он сам и не помнит уже, когда что сеять и жать, но мать с отцом пока в силах. Ждут, что после Севера он наконец женится, благо тридцать лет то ли минуло в прошедшем году, то ли будет в следующем…

Как же, женишься тут теперь. Знать бы, есть ли у Шейна жена и дети? И если есть, то где? Неужели живут там же, в промозглой морской крепости?

Будто прочитав его мысли, Оллард добавил:

— Вы знаете, что в условленное время вас будет ждать женщина, которая… с которой…

— С которой что? — спросил Ардерик с вызовом и тут же обругал себя. Вот же дурак — замечтался, как мальчишка, принял на свой счёт. Этак недолго и сболтнуть что-нибудь такое, чего не разгребёшь.

— И об этом я тоже хотел поговорить, — тут же подхватил Оллард. — Будем откровенны. Сдаётся мне, размышляя о намерениях Шейна, мы упускаем из виду одну важную вещь. Госпожа Элеонора воспитана по имперским меркам. По меркам своего рода, если понимаете. Её любезность и обычная для светской женщины обходительность могли быть восприняты её северными родственниками… неверно. Как вы считаете?

— Я считаю невозможным обсуждать женщину за её спиной.

— Это делает честь вашей добродетели. Но вернёмся к Шейну, который, как можно предположить, добродетелью отягощён не был.

Оллард шагнул с места, где с начала разговора стоял каменным истуканом, и Ардерик подавил желание отступить. Пока между ними лежало мёртвое тело, было как-то спокойнее. А, да не плевать ли теперь? Пусть между ними стояла бы хоть сама смерть — разве Ардерик не смотрел сотни раз ей в лицо?

— А я, знаете ли, не отягощён обходительностью, — сказал он. — И не обучен понимать намёки.

— Правда? Однако когда барон обвинил госпожу Элеонору в сговоре с Шейном, вы всё прекрасно поняли. Тогда вы поклялись защищать её честь до последней капли крови. Вы знаете, что барон отчаянно ревновал супругу к брату. И были до того уверены в её невиновности, что покрыли попытку отравления. Меня не интересуют сплетни вокруг чужих браков. Я должен знать, что ещё угрожает императорской власти на этих землях, кроме баронского брата-мятежника.

Рядом с мертвецами особенно хорошо слышалось биение собственной крови — живой, горячей, помнившей нанесённые обиды. Следовало тогда вызвать барона на поединок и проткнуть его жирное брюхо. И вырвать язык, чтобы даже из могилы не смог разболтать.