— Оставайся здесь, — мягко сказал он. — И прости Рика. Он не со зла. Он просто…

Просто влюблён в твою госпожу, да так, что голову потерял. Бригитта не попросила продолжать: кивнула, не поднимая глаз. Потом стянула на груди низкий вырез, и Верен, мысленно обругав себя за недогадливость, потянул с крючка плащ.

— Сейчас согреешься, — проговорил он, укутывая девушку. — Попей воды и ложись спать. Никто тебя не обидит.

Бригитта не шевелилась. Верен сжимал вздрагивавшие под плащом девичьи плечи, в голове будто отбивали набат. Он повлёк Бригитту к постели, закусив губу, чтобы не спугнуть хрупкую близость неосторожным движением.

— Я тебя не трону, не бойся, — шептал Верен, укладывая её на шкуры. Горячая волна перекатывалась по бёдрам, в голове шумело, а пальцы никак не хотели выпускать тонкие запястья. — Ложись, а я посторожу. Даже Рика не впущу, не бойся.

Слова обгоняли друг друга. Сколько он не был с девушкой? Да месяца два, с самого Перелома! Верен оторвал от себя Бригитту, как вьюнок, толкнул на постель, уже не стараясь быть нежным, поднялся и шагнул к окну, на ходу стаскивая душившую его безрукавку. Одним ударом сбил щеколду на ставнях, распахнул, прижался лбом к ледяному стеклу, впитывая холод. Ардерик сдержался с красавицей-баронессой, и Верен сможет. Сейчас убедится, что Бригитта в порядке, и оставит её, проведёт ночь в коридоре, мороз нынче невелик…

— Верен, — послышался сбивающийся, почти неузнаваемый шёпот.

Невозможно было не откликнуться, не опуститься перед постелью на колени, не ответить на раскрывшиеся объятия.

— Я обещал, что не трону, — упрямо шептал Верен под сумасшедший стук сердца, мысленно бил себя по рукам, замершим на девичьих бёдрах, тепло которых ощущалось сквозь тонкое платье.

— Ты мне давно приглянулся, — также настойчиво приговаривала Бригитта. Её голос дрожал и захлёбывался, но руки крепко вцепились в рубашку Верена. — Лучше ты, чем под нового гостя подложат… лучше тебе отдам…

Спорить не было сил. Кровь кипела от отчаянного желания одновременно обладать, насладиться и защитить, и всё, на что хватило остатков выдержки — это двигаться медленно, чтобы причинить как можно меньше боли.

Обрывок старого бинта, перепачканный кровью и семенем, догорал в огне. Бригитта спала или притворялась спящей, доверчиво прижавшись, а Верен смотрел в огонь и думал, что теперь точно должен вернуться из похода. Одна тьма знает, как устроить брак служанки баронессы и простого красильщика, но Верен твёрдо верил, что получится: иначе не удалось бы развести себя с ложью, что опутала Ардерика. У него всё будет по-другому. И если вдруг случится ребёнок — Верен позаботился, как умел, но удовольствие накрыло слишком быстро — не оставит его ни за что.