— А кто тебе рассказал? — спросила она.

— Адмирал Сомервиль.

— Он рассказал тебе до того, как мы познакомились? Я хочу сказать: ты все это время знал?

— Нет, не знал вплоть до воскресенья, когда я отвез тебя обратно на Галле-роуд с пляжа. Ты вышла минут на десять переодеться, и мы с ним смогли переговорить с глазу на глаз. Тогда-то он мне все и сообщил.

— А ты мне ничего не сказал.

— Не было подходящего момента.

— Хорошо, что ты не знал все с самого начала. А то я подумала бы, что ты просто жалеешь меня.

— Не понимаю.

— Ну, знаешь… «Я беру свою несчастную племянницу на вечеринку. Вы не могли бы за ней поухаживать?» Хьюго рассмеялся:

— Уверяю тебя, из меня плохой утешитель несчастных племянниц. Я их за милю обхожу.

Они помолчали. Потом он сказал:

— Стало быть, с этим все, вопрос исчерпан. И тема закрыта, да?

— Так будет лучше.

— Поговорим о чем-нибудь другом. Когда тебе нужно возвращаться в Тринкомали?

— Еще только через три недели. Мой отпуск заканчивается в понедельник утром, Боб сказал, что постарается подбросить меня до Канди, а оттуда как-нибудь доберусь одна.

— Почему бы тебе не полететь самолетом?

— Потому что это был бы самолет ВВС, а получить место на него непросто.

— Тебе хочется назад?

— Не очень. Теперь, когда война закончилась, всех будут мало-помалу отсылать домой. Вероятно, «Аделаида» — корабль-база для подлодок, на котором я работаю, — вместе с четвертой флотилией будет отправлена в Австралию. Тогда мне придется перейти на другую работу, на берегу. — Она потянулась к своему бокалу, отпила еще один глоток восхитительного вина и поставила бокал на место. — Я от всего этого уже устала, — призналась она. — Хорошо бы прямо сейчас сесть на транспортное судно и поплыть в Англию. Но, боюсь, это невозможно.

— А когда это станет возможно, что ты будешь делать?