— Даже если и будешь — тебе откажу.

Коротко кивнула: ясно.

— И сбежать в Казань хотите немедля? — не то поинтересовалась, не то сообщила утвердительно.

— Сегодня вечером отходит оренбургский. Дальше — на перекладных.

— Приковать к лазарету я вас не могу. А хотела бы! — Белая с чувством бросила в заплечный мешок пару отобранных со стола гвоздей и, помолчав, добавила, уже тише: — Дееву без вас трудно придется.

Сгребла остальной хлам ребром ладони в совок и отставила к стене.

А Буг возьми да и положи на освободившийся стол мандат: подписывай.

— И сестрам — трудно, — добавила со значением.

И, как будто не замечая бумагу, перебрала содержимое вещмешка. Затем — карманов бушлата. Затем — планшета.

Буг стоял набычившись и молча смотрел на лакированную столешницу, где светлел мятый бумажный лист.

— Послушайте, Буг, — сказала комиссар наконец, впервые за этот разговор глядя на фельдшера внимательно. — У всех бывают минуты слабости. Это не стыдно.

Выждала немного, затем достала-таки из кармана карандаш.

— Если передумаете, возвращайтесь в эшелон. — Подписала мандат. — На рассвете состав уходит в Бухару, забрать изюм и сушеные абрикосы для Поволжья. А затем обратно в Казань, за новыми детьми.

Не отвечая, Буг взял со стола бумагу, кивнул с благодарностью и пошел вон.

И только в коридоре понял, что все это время Белая укладывала вещи, словно тоже собиралась уходить.

* * *

А в коридоре ему встретилась Фатима.

Буга не заметила, хотя коснулась плечом, проходя мимо. Не замечала и того, что прическа ее пришла в негодность, — одна коса выпала из закрученных на затылке узлов и расплелась наполовину. Перекинув через локоть ветхое пальтецо, Фатима шла из вагона со спокойным, непроницаемым лицом — не глядя под ноги, не глядя в окна, да и никуда уже не глядя.

— Сестра! — Буг до сих пор избегал называть ее по имени, хотя с другими женщинами в эшелоне давно был накоротке.

Не слышит.