От церкви до берега не больше полукилометра, да ведь не Христос, чтобы по такой воде яко посуху…

— Чего торчать тогда, в тепло пошли, — кивнул он недовольно Айно, будто она и наслала такую погодушку.

Он и Максимилиану Михайловичу в ответ на его приветствие буркнул бог знает что. Но в тепле, за ухой и за чаем, заправленным зазеленевшим уже малинником, он быстро оттаял душой и телом, посмеялся с намеком:

— Кхе-кхе… зря мы с тобой тогда весь спиртишко победно ухайдакали.

— Кхе-кхе… — уже не в шутку, а всерьез покашлял Максимилиан Михайлович. — Зря не зря, а больше нету.

Хоть Федор и не надеялся ни на что, а стало ему от этой вести грустновато. Чтоб не расстраивать себя понапрасну, после чаю придумал занятие:

— Пойдем-ка вашу рыбку посмотрим.

— Не доверяешь? — обиделся Максимилиан Михайлович.

— Какое недоверие, чудак ты человек. Пожелай вы побазарить, я за вами все равно не услежу. Так?

— Так, — согласился Максимилиан Михайлович.

— А раз так, не обвиняй меня в пустых грехах. Нелишне председателю знать приход-расход.

Они прошли в глухой, без окон, придел, служивший, наверно, церковникам потайной каморой, теперь вот превращенной в ледник. Пол, как и везде, был, конечно, на аршин затоплен, и был настлан по новым балкам жердяной. Поверх лапника и снегу накидано, смерзлось все, да и нижний, ледяной, пол не растаял — холодом дышала глухая камора. Холод этот не огорчал, а радовал. Федор прикинул на глазок переложенный крошеным льдом штабель рыбы и пощелкал пальцами, как костяшками счетов:

— Так, так… Молодцы вы, мои молодожены. Пудиков семнадцать наберется, а?

— Наберется и все двадцать, — охотно поправил его Максимилиан Михайлович. — Церковь-то на наше счастье раскололась, устроила протоку. Сейчас рыба сбила охотку, тише идет, но все же на треть забивает за ночь мережи. Сам утром увидишь, подожди.

Федор велел запастись еще ледком, а потом, чтобы хоть как-то оправдать свое безделье, потребовал лом.

Лед все еще покрывал внутренность церкви, но был уже крохкий, ходить по нему опасались, а потому от жилого придела к леднику был проложен жердяной мосток. Вроде как лава над омутом, на кольях, перевязанных вицами. Пошатывалось, поскрипывало, однако же держалось. С лавы и били лед, а потом вычерпывали дырявым ведром. Федор радовался всякой работе, с которой мог управляться одной рукой, вечерний уповод поработал в охотку. Набили они про запас целый угол ледяного крошева — знай только ловись рыбка. Айно уже их остановила:

— Ай, мужики, не наловить нам столько рыбы.

— Наловим, — возразил ей Максимилиан Михайлович, но не очень уверенно.