– А-а, ты-то мне и нужна, – заявил он. – Ты кто?

– Полли.

– Полли. Ясно. Ты почитаешь мне, что я писал здесь об экспорте тиковых бревен из Бирмы в 1926–1932 годах?

И ей, конечно, пришлось. Потом он долго рассказывал ей о слонах в Бирме – с какой точностью они выбирают место, чтобы взяться за бревно хоботом, и она сделала вывод, что это место не обязательно должно быть посередине, и как все разом прекращают работу и бросают бревна в одно и то же время днем, когда знают, что пора идти купаться на реку. История была гораздо интереснее тех, что он обычно рассказывал, о людях, с которыми познакомился где-нибудь далеко или прямо здесь, но слушать она была все равно не в настроении. Когда он умолк и стало ясно, что он думает, о чем бы еще ей рассказать, она поспешно спросила, не кажется ли ему, что в эти выходные начнется война.

– А почему ты спрашиваешь, утеночек мой? – Она увидела, как он пытается вглядеться в нее довольно мутными голубыми глазами.

– Просто… мне кажется, что может начаться.

– А, черт бы меня побрал!

– Значит, тебе тоже так кажется? – не отступала она.

Он продолжал всматриваться в нее, потом еле заметно кивнул.

– Только это строго между нами, – предупредил он.

– А папа в Лондоне, – сказала она дрогнувшим голосом, боясь расплакаться. – И Оскар.

– Что еще за Оскар? Дурацкое имя. Кто он такой, этот Оскар?

– Мой кот. Для кота имя совсем не дурацкое. Его назвали в честь знаменитого ирландского писателя. Я не хочу, чтобы его забомбили насмерть. Хочу, чтобы папа привез его сюда. Мне можно забрать его сюда?

Он вытащил из кармана огромный шелковый носовой платок и протянул ей.

– Держи, – сказал он, – похоже, тебе не помешает прочистить нос. Ну конечно, забрать кота сюда можно.

– А ты не мог бы сделать так, чтобы папа приехал прямо сегодня?

– В этом нет необходимости. Может, на следующей неделе состоится еще одна встреча, и кто знает, вдруг все уладится. Но кто же тебя так напугал, утеночек мой?

– Да вообще-то никто, – солгала она, интуитивно понимая, что тетю выдавать нельзя.

– Ну так вот, больше не забивай этими вещами свою хорошенькую маленькую головку, – он пошарил в еще одном из своих многочисленных карманов и выудил оттуда полкроны. – А теперь беги, утеночек.