– Увидимся, ребятки, – сказала Дженна, и они с Бетани ушли встречаться с остальными друзьями. Три часа спустя, когда Джоуи предложил прогуляться, пока не стемнеет, Джонатан предложил ему не быть пидором.

– Да что с тобой? – спросил Джоуи.

– А с тобой что? Надо было идти с Дженной, если хочешь заниматься всякой бабьей фигней!

Предложение заниматься “бабьей фигней” звучало вполне заманчиво. Он любил женщин, ему не хватало их общества и манеры говорить, он скучал по Конни.

– Ты же сам сказал, что хочешь по магазинам.

– Что, мои штанишки недостаточно обтягивают попку?

– Можно было бы поужинать.

– Да, в каком-нибудь романтическом уголке для двоих.

– А нью-йоркская пицца? Тут же лучшая пицца в мире!

– Не здесь, а в Нью-Хэйвене.

– Ладно, давай сходим в магазин и накупим чего-нибудь вкусного. Умираю с голоду.

– Холодильник – там.

– Пошел ты на хрен со своим холодильником! Я ухожу.

– Ага, вали.

– Ты будешь дома?

– Да, милый.

С комком в горле, чуть ли не плача, как девчонка, Джоуи ушел в ночь. Поведение Джонатана его жутко разочаровало. Внезапно он остро почувствовал собственную зрелость, и, шатаясь по вечерним толпам на Пятой авеню, он прикидывал, как бы продемонстрировать эту зрелость Дженне. Он купил на тележке две польские сосиски и протиснулся в еще более плотную толпу в центре Рокфеллера, где принялся разглядывать катающихся на коньках, огромную рождественскую ель с погашенными лампочками и пляшущие огни прожекторов на башне Эн-би-си. Ну нравилась ему всякая бабья фигня, ну и что? Это же не делало его рохлей. Просто из-за этого он был ужасно одинок. Наблюдая за конькобежцами, он вдруг заскучал по дому и позвонил Конни. Она как раз была занята на работе, и он успел сказать только, что скучает по ней, описать, где сейчас находиться, и заверить, что очень хотел бы показать ей все это.

– Я люблю тебя, милый, – сказала она.

– И я тебя люблю.

На следующее утро ему выпал шанс с Дженной. Она, видимо, привыкла рано вставать и успела сходить за завтраком до того, как Джоуи вышел на кухню в майке с эмблемой Университета Вирджинии и трусах в “огурцы”. Обнаружив, что она сидит за кухонным столом и читает книгу, он тут же почувствовал себя голым.