– Там было много таких деловых ребят, – сказал Джоуи. – Серьезных брокеров. И они не спаслись.
– Ну значит, они отличались от Ника, – сказала она.
Наблюдая за тем, как она уходит в себя, Джоуи задумался, сколько же ему придется трудиться и зарабатывать, чтобы хотя бы попытаться к ней приблизиться. Его член в трусах вновь очнулся, демонстрируя свою готовность к переменам. Но его мягкие места – сердце и мозг – осознавали всю безнадежность этого мероприятия.
– Я, наверное, схожу сегодня на Уолл-стрит, посмотрю на то место, – сказал он.
– По субботам все закрыто.
– Просто хочу там пройтись. Может, я буду там работать.
– Только не обижайся, но ты слишком милый для этого, – сказала Дженна, снова открывая книгу.
Четыре недели спустя Джоуи вернулся на Манхэттен, чтобы пожить в квартире своей тети Эбигейл. Всю осень он раздумывал, куда бы поехать на рождественские каникулы, потому что в один из двух соперничающих домов в Сент-Поле ехать не хотелось, а остановиться на три недели в доме своего нового друга было неудобно. Он собирался съездить к одному из лучших школьных друзей, что означало, что ему придется отдельно навещать родителей и Монаганов, но вышло так, что Эбигейл на праздники собралась в Авиньон, чтобы поучаствовать в международном мастер-классе для мимов и во время их встречи на День благодарения рассказала, что ей нужен кто-то, кто готов пожить в ее квартире на Чарльз-стрит и приглядеть за двумя котами, сидящими на строгой диете – Тигрой и Пятачком.
Встреча с тетей была интересной, хотя и несколько односторонней. Несмотря на то что Эбигейл была младше его матери, она выглядела старше во всех отношениях, кроме вульгарно-подросткового наряда. От нее пахло сигаретами, и она совершенно душераздирающе ела шоколадный пирог, смакуя каждый кусочек, как будто этот пирог был лучшим, что могло с ней случиться за день. Она сама ответила на те немногие вопросы, которые задала Джоуи. В основном это был монолог, снабженный ироническими комментариями и неловкими восклицаниями, который напоминал поезд, на который он мог ненадолго вскочить, пытаясь понять, о чем речь, и угадывая, кому принадлежат упомянутые имена. Эта болтовня делала ее похожей на печальную мультяшную карикатуру на его мать – предупреждение о возможном развитии событий.
Похоже, что для Эбигейл сам факт существования Джоуи был упреком и поводом немедленно изложить всю свою биографию. Традиционный путь “свадьба – дети – дом” был не для нее, сказала она, как и поверхностный коммерческий мир традиционного театра с мошенническими пробами и ассистентами режиссеров, которых интересуются только моделями этого года и не имеют ни малейшего представления о подлинной экспрессии, как и мир разговорной эстрады, куда она