Сидя на краю кровати, она смотрела на Даниэля. Пять лет. Опять вырос из своей пижамы, из рукавов и штанин торчат тоненькие ножки и ручки. В отличие от Софи он никогда не жаловался на голод, на то, что читать приходилось при тусклой свечке, или на жуткий серый хлеб по карточкам. Он попросту ничего другого и не знал.
– Эй, Капитан Дэн, – негромко позвала Вианна, убирая непокорную черную прядь с детского лба.
Малыш перевернулся на спину и улыбнулся, продемонстрировав дырку на месте переднего зуба.
– Мам, мне конфеты снились.
Дверь распахнулась. В комнату, запыхавшись, влетела Софи:
– Мам, скорее.
– Софи, я так…
–
– Пойдем, Даниэль. Вид у нее серьезный.
Он радостно прыгнул к матери. Даниэль уже так вырос, что Вианна не могла носить его на руках, поэтому просто обняла покрепче. Достала единственную подходящую одежду – полотняные штаны, сшитые из старых шароваров, найденных в амбаре, и свитер, связанный из последних остатков синей шерсти. Когда он оделся, она взяла малыша за руку и вывела в гостиную. Входная дверь была нараспашку.
Звонили колокола. В церкви. Откуда-то доносилась музыка.
Марсельеза?!
Софи стояла во дворе под яблоней. А мимо дома маршировала колонна немцев. Чуть позже появились машины. Танки, грузовики и автомобили грохотали по дороге, поднимая облака пыли.
Черный «ситроен» затормозил на обочине. Из него вылез фон Рихтер – в грязных ботинках, глаза закрыты темными очками, губы крепко сжаты.
– Мадам Мориак.
– Герр штурмбанфюрер.
– Мы покидаем ваш жалкий, убогий городишко.
Она не отвечала. Слишком опасно. Стоит сказать что-нибудь не так – и он убьет ее на месте.
– Война не окончена, – объявил он, но кого пытался убедить, ее или себя, она не поняла.