– Почему она вернулась в Лондон, почему подвела такую жирную черту под своей прежней жизнью?
– У меня больше нет времени и желания об этом говорить. Все эти воспоминания принадлежат давно завершившейся эпохе. Какой от них прок? И ты оставь прошлое в покое, нечего без пользы терзаться. У тебя были чудесные родители, храни память о своей матери; Салли-Энн – другая женщина, ее ты не знала.
– Где ее дневник?
Но мой вопрос запоздал. У Мэй снова был отсутствующий, почти безумный вид. Она саркастически отдала честь глазевшей на нас соседке и со смехом повернулась ко мне:
– Дай-ка я расскажу тебе, почему мой сын стал столяром. Я увлеклась антикваром. Он ответил мне взаимностью. Я была одинока, он состоял в неудачном браке, жена наставляла ему рога. Два человека со сломанными судьбами могут дать друг другу то, чего им не хватает, и жить обоим станет легче. В детстве Джордж-Харрисон подолгу пропадал у него в магазине. Я ни на кого не могла рассчитывать, а Пьер был ему как крестный, всему его учил. Не то чтобы мне это не нравилось, но я видела в этом перст судьбы. Видишь ли, я уже знавала одного столяра, славного парня, может, самого лучшего из всех, кто мне встретился. Между прочим, он навестил меня вскоре после рождения сына, хотел, чтобы я все бросила и уехала с ним. Я повела себя глупо и очень жалею об этом. Впрочем, все равно было уже поздно… Ничего ему не говори, Джордж-Харрисон воображает, что сам избрал себе ремесло, он терпеть не может признавать, что мать имеет на него влияние. А как же, мужчина! Все, теперь беги, я достаточно тебе рассказала. Если ты не поняла, значит, ты еще глупее, чем выглядишь.
– Так это вы нам написали?
– Иди отсюда! Мне пора принимать ванну, а ты, насколько я знаю, не санитарка. Мне бы не заменили санитарку без предупреждения. Хотя здесь ужасный беспорядок, если так продолжится, я буду жаловаться.
В этот раз Мэй стала по-настоящему заговариваться. Как я на нее ни сердилась, все равно чмокнула в щеку, чтобы еще раз почувствовать запах ее духов. Втянула запах что было силы – и ушла к Джорджу-Харрисону, заждавшемуся в пикапе. Как намекнуть ему, что он никогда не узнает своего отца, как сообщить доверенную мне Мэй тайну?
– Ну как, нашла?
– Что?
– Мобильник! Десять минут прошло, я уже начал беспокоиться.
– Поезжай, нам надо поговорить.
37 Элинор-Ригби
37
Элинор-Ригби
Мы уехали из дома престарелых уже в темноте. Стало еще холоднее, чем утром, когда мы приехали. Я могла бы промолчать, но уж слишком мне опротивели все эти семейные тайны. Предстоял непростой разговор, и я решила продвигаться вперед осторожно, на цыпочках. Все только начиналось: сначала поговорить с Джорджем-Харрисоном, потом раскрыть глаза Мэгги и Мишелю. Как поведать им то, что я узнала об их матери, не предавая ее? Но всему свое время. Пока что моя проблема в этой машине, за рулем.