Иногда вместе с ним ездила и Анита. Особенно если в демонстрации участвовал ее отец. Она все время шла с ним рядом и отвлекала его, уверяя, что Сол либо отстал на несколько рядов, либо находится во главе демонстрации, с организаторами. Под вечер они встречались в автобусе, и профессор Хендрикс спрашивал:
– Где вы были, Сол, я вас сегодня не видел?
– Такая толпа, профессор Хендрикс, такая толпа…
В 1972 году их борьба достигла пика. Они участвовали во всех мероприятиях: годился и Уотергейт, и равенство женщин, и “Проект Ханиуэлл”, требовавший запрета противопехотных мин. Повод был не важен; главное, что дядя Сол получал прекрасное алиби и продолжал изучать рынки сбыта. На один уикенд они ехали на демонстрацию в Атланту, на следующий участвовали в собрании комитета за права чернокожих, а еще через неделю шли маршем по Вашингтону. Солу почти удалось завязать устойчивые партнерские связи с известнейшими университетскими госпиталями.
Родители Сола знали, что сын вечно носится по горам, по долам, но железно уверовали в официальную версию – что он убежденный борец за гражданские права. Откуда им было знать, как все обстояло на самом деле?
Весной 1973 года дядя Сол вот-вот должен был представить отцу результаты своих невероятных трудов во благо компании: у него были подготовлены партнерские соглашения, которые оставалось только подписать, имелись проверенные потенциальные сотрудники, списки складов, которые предстояло арендовать. А потом случилась эта лишняя демонстрация в Атланте, одним из организаторов которой был профессор Хендрикс. На сей раз Сол с Анитой всю дорогу шли вместе с ним в первых рядах. И это бы не имело никакого значения, не окажись их фото на первой полосе “Тайм”. Из-за этой фотографии и случилась ужасная ссора Макса Гольдмана с сыном. После нее они не перемолвились ни словом в течение двенадцати лет. Достаточно было просто объясниться с дедушкой, но Сол оказался не способен поступиться своей гордостью.
Я прервал телефонный рассказ дяди Сола:
– Значит, ты никогда не был активистом?
– Никогда, Маркус. Я всего лишь пытался расширить “Гольдман и Ко”, чтобы произвести впечатление на отца. Хотел только одного: чтобы он мною гордился. Я чувствовал себя отверженным, униженным. Он все хотел делать по-своему. Сам видишь, куда это нас привело.
После ссоры дядя Сол решил направить свою жизнь в другое русло. Анита училась на врача, а он занялся юриспруденцией.
Потом они поженились. Макс Гольдман на свадьбу не приехал.
Сол вступил в коллегию адвокатов штата Мэриленд. Поскольку Анита получила место терапевта в госпитале Джона Хопкинса, они переехали в Балтимор. Сол изучил торговое право и быстро стал преуспевающим адвокатом. Параллельно он вкладывал деньги в различные предприятия, и всякий раз чрезвычайно удачно.