Они были очень счастливы вместе. Ходили каждую неделю в кино, бездельничали по воскресеньям. Когда у Аниты случался выходной, она заезжала без предупреждения к нему в контору и увозила обедать. Но если видела через стекло, что он слишком занят, с головой ушел в какие-нибудь документы, то ехала в “Стеллу”, ближайший итальянский ресторан. Заказывала навынос пасту и тирамису и передавала через секретаря Солу с запиской:

Тихий ангел пролетел.

Тихий ангел пролетел.

С годами “Стелла” стала их любимым балтиморским рестораном. Они подружились с его владельцем, Никколо, дядя Сол давал ему время от времени юридические советы. Вскоре мы с Вуди и Гиллелем тоже станем завсегдатаями “Стеллы”, дядя Сол с тетей Анитой часто водили нас туда.

В первые годы жизни в Балтиморе их счастье омрачала одна-единственная туча – у них никак не получалось завести ребенка. Непонятно почему: все врачи, к которым они обращались, в один голос утверждали, что оба совершенно здоровы. Наконец на восьмом году брака Анита забеременела. В нашу жизнь вошел Гиллель. Что такое была эта задержка – прихоть природы или намек судьбы, подстроившей так, чтобы мы с Гиллелем родились с разницей всего в несколько месяцев?

Я спросил у дяди:

– А какая связь между твоими рассказами и Мэдисоном?

– Дети, Маркус. Дети.

Февраль – май 2002 года

Через три месяца после смерти тети Аниты мы с Гиллелем окончили университет.

Вуди окончательно забросил учебу. Подавленный чувством вины, он нашел убежище у Коллин, в Мэдисоне. Она с бесконечным терпением заботилась о нем. Днем он помогал ей на автозаправке, а вечером мыл посуду в китайском ресторане, чтобы заработать немного денег. Не считая походов в супермаркет, больше он нигде не бывал. Не хотел случайно столкнуться с Гиллелем. Они теперь не разговаривали.

Я же, получив диплом, решил отдать все силы своему первому роману. Для меня начинался трагический и одновременно прекрасный период, завершившийся в 2006 году, когда вышел “Г как Гольдштейн”, мой первый роман, а я получил признание. Мальчик из Монклера, проводивший каникулы в Хэмптонах, превратился в новую звезду американской литературы.

Если вы как-нибудь навестите моих родителей в Монклере, мать наверняка покажет вам “комнату”. Она уже многие годы ничего там не меняет. Я не раз упрашивал ее найти этой комнате лучшее применение, но она и слышать об этом не хочет. Называет ее “музей Марки”. Если вы к ним поедете, она вас туда обязательно отведет. Распахнет дверь и скажет: “Смотрите, вот здесь Маркус писал”. Я не то чтобы собирался снова поселиться у родителей и писать там, но мать сделала мне сюрприз – переоборудовала гостевую комнату.