С тех пор как в июне он прогнал меня из своего дома, я жил в Нью-Йорке. Он переехал в Коконат-Гроув пять лет назад, и в этом году я впервые должен был провести лето не у него во Флориде. Как раз тогда у меня и зародилась идея купить там дом: если мне нравится во Флориде, значит, нужно иметь во Флориде свое собственное пристанище. Хорошо бы найти себе дом и спокойно писать – вдали от нью-йоркской суеты, но неподалеку от дяди. До сих пор я исходил из того, что мои приезды доставляют ему удовольствие, но сейчас подумал, что ему, наверно, тоже нужно место, чтобы жить своей жизнью, без племянника на шее. Его вполне можно понять.

Но странное дело: он почти не давал о себе знать. Совершенно на него не похоже. Между нами всегда существовала тесная связь, а после смерти тети Аниты и после Драмы мы сблизились еще больше. Пять лет я регулярно отправлялся на юг по Восточному побережью, чтобы скрасить его одиночество. Почему он вдруг сжег все мосты? Каждый день я задавался вопросом, не допустил ли я какой-то оплошности. Может, это связано с Фейт, управляющей супермаркетом, с которой, как я подозревал, у него роман? Может, он стесняется? Считает, что изменяет жене? Но жена умерла девять лет назад, он в полном праве с кем-то встречаться.

Он прервал свое молчание лишь два месяца спустя, послав меня на стадион в Мэдисоне. Назавтра после того, как его имя оттуда исчезло, у нас состоялся долгий телефонный разговор, и я понял, что именно Мэдисон стал сердцевиной механизма, погубившего Балтиморов. Мэдисон был ядом.

– Дядя Сол, – спросил я его по телефону, – что происходило все эти годы в Мэдисоне? Зачем надо было десять лет спонсировать стадион?

– Затем, что я хотел, чтобы на нем значилось мое имя.

– Но зачем? Это совсем на тебя не похоже.

– Почему ты спрашиваешь? Ты что, собрался наконец написать обо мне книгу?

– Не исключено.

Он рассмеялся:

– Вообще-то, когда Гиллель с Вуди уехали в Мэдисон, это стало началом конца. В первую очередь конца нашей с твоей тетей семьи. Знаешь, мы с ней так любили друг друга…

Дядя в общих чертах рассказал, как он, Гольдман-из-Нью-Джерси, встретил тетю Аниту и рядом с ней сделался Гольдманом-из-Балтимора. Вспомнил, как они познакомились, когда он в конце шестидесятых поехал учиться в Мэриленд. Отец тети Аниты, профессор Хендрикс, преподавал там экономику, и дядя Сол у него учился.

Отношения у них сложились прекрасные, и когда дядя Сол попросил его помочь с одним проектом, профессор Хендрикс охотно согласился.

Имя Сола так часто звучало в семье Хендриксов, что однажды вечером миссис Хендрикс, мать Аниты, даже спросила: