Дни длились бесконечно. По вечерам, отыграв в баре, мы без сил шли в любимое круглосуточное кафе-магазин и валились на банкетку. Вымотанные, голодные, но счастливые. Брали себе громадные гамбургеры и, насытившись, оставались посидеть еще. Нам было хорошо. Она говорила: “Расскажи, Марки, расскажи мне, как все однажды будет…”
И я рассказывал, что с нами произойдет.
Рассказывал про успех ее музыки, про турне, на которые невозможно будет достать билеты, про битком набитые стадионы, про тысячи людей, которые придут слушать ее, только ее. Я описывал ее, и она словно вживую стояла на сцене, а до нас доносились овации публики.
Потом я говорил про нас. Про Нью-Йорк, где мы поселимся, и про Флориду, где у нас будет летний дом. Она спрашивала: “А почему во Флориде?” И я отвечал: “Потому что так будет хорошо”.
Обычно в кафе в этот поздний час почти никого не было. Александра брала гитару, прислонялась ко мне и начинала петь. Я закрывал глаза. Мне было хорошо.
Осенью мы нашли одну студию, где нам предложили очень сходную цену, и она записала пробный альбом.
Теперь надо было сделать так, чтобы этот альбом услышали.
Мы обошли все звукозаписывающие компании в городе. Она робко подходила к окошку администратора, держа в руке конверт, в котором лежал записанный на ее средства
– Здравствуйте, меня зовут Александра Невилл, я ищу звукозаписывающую компанию и…
– Пробник у вас есть? – спрашивала администраторша, мерно двигая челюстями и не вынимая изо рта жвачку.
– Э-э… да, вот.
Она протягивала драгоценный конверт, и служащая клала его в пластмассовый ящик у себя за спиной, до краев полный другими дисками.
– Это все? – спрашивала Александра.
– Это все, – весьма нелюбезно отвечала администраторша.
– Вы мне перезвоните?
– Если ваш пробник подойдет, наверное, да.
– Но как я могу быть уверена, что вы вообще его послушаете?