– Котенок! Что-нибудь не так?
– Нет, все хорошо, – ответила Пип. – Педро понадобилось в город за покупками, он взял меня с собой. Звоню оттуда из телефонной будки. В смысле отсюда. Из города.
– Ох, поверить не могу, что слышу твой милый голос. Я думала, пройдут месяцы и месяцы.
– Вот он, мой голос.
– Золото, как ты? Действительно все хорошо?
– Отлично. Ты не представляешь, как тут красиво; у меня тут подруга есть, Коллин, я тебе про нее писала, она очень-очень умная и забавная, она окончила юридический в Йеле. Тут у всех прекрасное образование. И все поддерживают связь с родителями.
– Ты уже знаешь, когда вернешься домой?
– Мама, я только сюда приехала.
Наступила тишина, в которой, вообразила себе Пип, ее мать вспомнила, зачем она поехала в Боливию, и вспомнила сердитые слова, которые дочь сказала ей перед отъездом.
– Вот что еще, – сказала Пип. – Вчера вечером вернулся Андреас. Андреас Вольф. Я наконец с ним познакомилась. Он и правда очень приятный человек.
Мать молчала, и Пип пустилась рассказывать ей про съемки в Буэнос-Айресе, про Тони Филд и других женщин Вольфа, надеясь внушить матери, что он не рассматривает практиканток как свою добычу. То, что она хотела ей это внушить, в то время как единственной причиной ее звонка была боязнь стать его добычей, хорошо иллюстрировало их отношения.
– Такие вот дела, – подытожила Пип.
– Пьюрити, – сказала ее мать, – он нарушитель закона. Линда распечатала мне статью о нем. У него очень серьезные нелады с законом. Его почитателей это, похоже, не смущает – они считают его героем. Но если ты сама нарушишь закон – просто-напросто тем, что помогаешь ему, – тебе, может быть, навсегда будет отрезан путь домой. Подумай об этом, пожалуйста.
– Что-то я не видела сообщений о практикантах, возвращающихся на родину в наручниках.
– Нарушение федерального закона – это не шутка.
– Мама, все здесь из очень состоятельных семей и хорошо образованны. Я не думаю…
– Может быть, у их родителей есть деньги на хороших адвокатов. До тех пор пока ты благополучно не вернешься, я не буду нормально спать по ночам.
– Что ж, по крайней мере, у тебя сейчас имеется хоть какая-то
Это было, пожалуй, жестоковато, но Пип теперь видела – ей следовало это видеть до того, как она приняла ошибочное решение позвонить, – что мать не может предложить ничего полезного.