– Ну… Скажем, так. Есть у тебя лишние сто тридцать тысяч долларов?

Уиллоу улыбнулась сквозь слезы.

– Забавно. Да, ты и правда странная.

– Истолковываю это как отказ.

– Ведь я тоже страдаю. Страдаю, поверь мне. – Уиллоу взяла руки Пип и потерлась о ее ладони большими пальцами. Это бесцеремонное хватание рук, судя по всему, было особой фишкой Проекта. – Послушай, могу я быть с тобой совсем откровенной?

– Будет только справедливо.

– У того, что я на тебя косо смотрю, есть еще одна причина. Он к тебе неравнодушен.

– К тебе тоже, мне кажется.

Уиллоу покачала головой.

– То, как он со мной про тебя говорил… мне все ясно стало. И даже раньше мне было ясно. Ты явно была не очень воодушевлена Проектом. А потом мы узнали о вашей электронной переписке… Трудновато будет работать с тобой, зная, до чего он к тебе неравнодушен.

Пип начала испытывать двойной страх: перед тем, что она и вправду нравится Андреасу больше других, и перед тем, что к ней из-за этого будут относиться неприязненно, что придется просить прощения – в первую очередь у Коллин.

– Так, – сказала она. – Теперь уже у меня возникает чувство вины.

– Ничего веселого, согласна?

Уиллоу улыбнулась, наклонилась к ней и по-сестрински обняла. У Пип появилось нехорошее ощущение, что она купилась на перспективу дружбы с альфа-особью, на возможность быть принятой в здешнюю среду. Так или иначе, недоверие к Уиллоу у нее прошло. Это выглядело шагом вперед.

Вечером на веранде Пип рассказала Коллин почти все о событиях дня.

– Уиллоу далеко не худшая, – заметила Коллин. – Сказала она тебе, что три года назад у нее погиб один из братьев?

– Боже мой, нет.

– Сноуборд, несчастный случай. Она до сих пор на таблетках, да еще каких. Волк по фамилии Вольф, разумеется, об этом знает. Волк всегда чует, кто слабая овечка в отаре.

То, что Уиллоу не стала, говоря с ней, разыгрывать карту своей утраты, впечатлило Пип – почти привело в замешательство. Просто сидела под деревом и безропотно принимала наказание. Да, сильно, должно быть, подействовали на нее слова Андреаса.