Я надолго замолкаю, перед тем как произнести:

– А.

Она продолжает стоять, один раз кивает.

– Не важно, – говорю я, у меня все равно нет билетов. – Концерт через несколько месяцев.

– А-а, – говорит она, снова кивая. – Ладно.

– Слушай, ну и куда нам пойти? – Я откидываюсь в кресле и вынимаю из ящика стола «Загат».

Она молчит, боясь что-нибудь сказать, принимая мой вопрос за тест, который надо пройти, потом, неуверенная, что выбрала верный ответ, произносит:

– Куда хочешь.

– Нет, нет, нет, – улыбаюсь я, листая буклет. – Куда ты хочешь?

– О Патрик, – вздыхает она, – я не могу решить.

– Ну, смелее, – настаиваю я. – Все, что угодно.

– Я не могу, – беспомощно вздыхает она. – Я не знаю.

– Ну же, – понукаю я ее, – куда ты хочешь пойти? Любое место. Только скажи. Можем пойти куда угодно.

Она долго думает, потом, чувствуя, что ее время уходит, стараясь произвести на меня впечатление, робко спрашивает:

– Может… в «Дорсию»?

Я перестаю листать «Загат» и, не поднимая глаз, натянуто улыбаюсь. В животе что-то сжимается, и я беззвучно спрашиваю себя, действительно ли я хочу ответить «нет»? Действительно ли я хочу сказать, что, скорее всего, не смогу провести нас туда? Готов ли я к этому? Правда ли, что именно этого я желаю?

– Ита-а-а-а-к, – говорю я, откладывая книгу на стол, потом нервно вновь открываю ее и ищу номер. – Значит, Джин хочет пойти в «Дорсию»…

– Ой, я не знаю, – смутившись, говорит она. – Пойдем, куда хочешь.

– «Дорсия» – отлично, – небрежно роняю я, поднимаю трубку и дрожащим пальцем очень быстро набираю семь кошмарных цифр, пытаясь сохранять хладнокровие.

Но вместо ожидаемого мной сигнала «занято» я и вправду дозваниваюсь в «Дорсию», и после двух длинных гудков все тот же напуганный голос, к которому за три месяца я уже привык, выкрикивает: «„Дорсия“, слушаю!» – на фоне оглушающего гама.