– Ты не знаешь, что такое мучения. Не знаешь, о чем говоришь, – толкую я ей. – Ты правда не знаешь, о чем говоришь.

– Я не хочу говорить об этом, – произносит она. – Где ты ужинаешь сегодня? – Ее голос смягчается. – Не поужинать ли нам в «ТДК», скажем, часиков в девять?

– Я ужинаю сегодня в Гарвардском клубе, один, – отвечаю я.

– Хватит дурачиться, – говорит Эвелин. – Я знаю, что ты ужинаешь в «Кактусе» с Хэмлином и Макдермоттом.

– А тебе это откуда известно? – спрашиваю я, не беспокоясь, что меня уличат во лжи. – И потом, это «Зевс-бар», а не «Кактус».

– Я только что разговаривала с Синди, – говорит она.

– Я думал, что Синди собиралась на какое-то мероприятие насчет деревьев или кустов, – говорю я.

– Нет, нет, нет, – произносит Эвелин. – Оно на следующей неделе. Так ты не хочешь пойти?

– Погоди, – прошу я.

И возвращаюсь на линию к Крейгу с Ван Паттеном.

– Бэйтмен? – спрашивает Ван Паттен. – Чем ты, блядь, занимаешься?

– Откуда, черт побери, Синди знает, что мы собираемся ужинать в «Кактусе»? – желаю я знать.

– Может, Хэмлин ей рассказал? – гадает Макдермотт. – Не знаю. А что?

– Потому что теперь знает Эвелин, – говорю я.

– Когда, блядь, Вольфганг Пак собирается открыть ресторан в этом проклятом городе? – спрашивает нас Ван Паттен.