– Как прошел вечер? – спрашивает она.

– Нормально, – отвечаю я и задумываюсь.

– Сколько человек было?

– Сорок. Или пятьсот, – пожимаю я плечами. – Не знаю.

Она вновь облизывает губы, снова касается своих волос.

– Когда ты ушел?

– Не помню, – отвечаю я после долгого времени.

– В час? В два? – спрашивает она.

– Кажется, в час, – говорю я, едва не перебивая ее.

– А-а. – Она снова замолкает, поправляет темные очки, черные Ray-Ban, которые я купил ей в Bloomingdale’s за двести долларов.

– Там было так себе, – бессмысленно глядя на нее, говорю я.

– Почему? – с любопытством интересуется она.

– Просто было так себе, – говорю я, вновь глядя на свою руку, на пятнышки крови под ногтем большого пальца, на фотографию отца в молодости, стоящую на ночном столике матери рядом с детской фотографией нас с Шоном, мы оба в смокингах, и никто не улыбается.

Отец на снимке в шестипуговичном двубортном черном спортивном пиджаке, белой с широким воротничком хлопчатобумажной рубашке, в галстуке, туфлях, а в кармане – платочек, все от Brooks Brothers. Он стоит в поместье его отца в Коннектикуте, рядом с одним из деревьев, выстриженным под животное, и что-то неладное у него с глазами. Это было давным-давно.

Лучший город для бизнеса

Лучший город для бизнеса

Дождливым утром во вторник, после тренировки в «Xclusive», я заезжаю в квартиру Пола Оуэна в Верхнем Уэст-Сайде. С тех пор как я провел там ночь с двумя эскорт-девушками, прошел сто шестьдесят один день. Ни одного слова об обнаруженных телах не было ни в четырех городских газетах, ни в местных новостях; нет даже намека на слухи. Я дошел до того, что стал спрашивать людей – девушек на свиданиях, деловых знакомых за ужином, коллег в коридорах Pierce & Pierce, – не слышал ли кто-нибудь о двух изуродованных проститутках, найденных в квартире Пола Оуэна. Но, как в некоторых кинофильмах, никто ничего не слышал и не имеет понятия, о чем я веду речь. Их волнует другое: возмутительное количество слабительного и «спида», которыми теперь разбодяживают кокаин в Манхэттене, Азия в 90-х, полная невозможность заказать столик на восемь часов в «PR» – новом ресторане Тони Макмануса на Либерти-айленд, крэк. Так что я предполагаю, что тела на самом деле не были найдены. К тому же Кимболл тоже отправился в Лондон.

Когда я выхожу из такси, здание кажется мне иным, хотя я и не могу понять почему. У меня по-прежнему есть ключи, украденные у Оуэна в ту ночь, когда я убил его, я вынимаю их, чтобы открыть дверь в подъезд, но они не подходят. Вместо этого дверь открывает швейцар в форме, которого полгода назад не было, и извиняется, что замешкался. Я в замешательстве стою под дождем, потом он просит меня войти, радостно спрашивая с явным ирландским акцентом: