– Но зачем он забрался к Джону Тейлору? Он, видно, не знал, что Джон дома, а то бы не полез… По воскресеньям вечерами у Джона свет горит только в кабинете и на парадном крыльце…

– Мы ведь не знаем наверняка, что это Боб Юэл забрался к Тейлору, – сказал Аттикус. – Хотя я догадываюсь, в чем дело. Я обличил его во лжи, а Джон выставил его дураком. Все время, пока Юэл давал показания, я боялся взглянуть на Джона, боялся, что не удержусь от смеха. Джон смотрел на него такими глазами, словно увидел цыпленка о трех ногах или квадратное яйцо. Так что ты меня не уверяй, будто судьи не пытаются влиять на присяжных. – Аттикус усмехнулся.

К концу октября наша жизнь вошла в привычную колею: школа, игры, уроки.

Джиму, видно, удалось выкинуть из головы то, что он хотел забыть, а наши одноклассники милостиво позволили нам забыть о странностях нашего отца. Сесил Джейкобс один раз спросил меня – может, Аттикус радикал? Я спросила Аттикуса, и это его так насмешило, я даже обиделась, но он сказал – это он не надо мной смеется.

– Скажи Сесилу, что я такой же радикал, как дядюшка Римус.

Тетя Александра процветала. Мисс Моди, видно, одним махом заткнула рот всему миссионерскому обществу, и тетя опять там всем заправляла. Угощения ее стали еще восхитительнее. Из рассказов миссис Мерриуэзер я еще больше узнала про жизнь несчастных мрунов: они совсем не знают семейных уз, все племя – одна большая семья. У ребенка столько отцов, сколько в селении мужчин, и столько матерей, сколько женщин. Граймс Эверетт прямо из сил выбивается, хочет научить их уму-разуму, и ему никак не обойтись без наших молитв.

Мейкомб опять стал самим собой. Он теперь совсем такой же, как в прошлом году и в позапрошлом, если не считать двух небольших перемен. Во-первых, из витрин и с окон автомашин исчезли плакатики Национальной администрации возрождения промышленности – «Мы вносим свою лепту». Я спросила Аттикуса, почему их сняли, и он сказал – НАВП скончалась. Я спросила, кто ее убил, и он сказал – девять старцев[22].

Вторая перемена в Мейкомбе не имела государственного значения. Прежде канун Дня всех святых в Мейкомбе праздновали как придется. Ребята развлекались кто как умел, а если одному вздумается куда-нибудь что-нибудь взгромоздить, ну, например, легкую коляску на крышу платной городской конюшни, в помощниках недостатка не было. Но родители решили, что в прошлом году, когда нарушен был покой мисс Тутти и мисс Фрутти, дело зашло уж слишком далеко.

Сестры Барбер мисс Тутти и мисс Фрутти были старые девы, и жили они в единственном на весь Мейкомб доме с подвалом. Про них говорили, будто они из республиканцев, ведь они переселились к нам из Клентона, штат Алабама, в 1911 году. Их привычки всех нас удивляли, и никто не понимал, зачем им понадобился подвал, но он им понадобился и был вырыт, и остаток жизни они только и делали, что гоняли оттуда все новые поколения юных мейкомбцев.