– Конечно, Чарльз на все готов для короля, – отвечает она. – Всегда был. У него нет своего мнения. Его жена, вдовствующая королева, по-прежнему мне друг, я знаю.

– Половина страны – ваши друзья, – говорю я. – Все женщины.

– Но это ничего не меняет, – ровным голосом отзывается она. – Считает страна, что я права, или нет, это ничего не изменит. Мне нужно быть той, кем поставил меня Господь. У меня нет выбора. Мать говорила, что я стану королевой Англии, когда мне еще не было четырех, принц Артур сам избрал для меня такую судьбу на смертном одре, Бог поставил меня здесь во время коронации. Только Папа Римский может приказать мне иное, но ему еще предстоит высказаться. Но как вы думаете, как это переживает Мария?

– Плохо, – честно отвечаю я. – У нее обильное кровотечение каждый месяц и боли. Я советовалась со знахарками и даже говорила с врачом, но что бы они ни предлагали, ничего не меняется. А когда она узнает, что между вами и ее отцом неладно, она не может есть. Ее тошнит от тревоги. Если я заставляю ее хоть что-то съесть, ее рвет. Она кое-что знает о том, что происходит, и Богоматери одной ведомо, что она себе надумала. Сам король сказал ей, что вы не исполняете свой долг. Страшно было смотреть. Она любит отца, обожает его, она верна ему как королю Англии. Но она не может жить без вас, она не может быть счастлива, зная, что вы боретесь за свое имя и честь. Это подрывает ее здоровье.

Я умолкаю, глядя на обращенное вниз лицо королевы.

– И так оно продолжается и продолжается, а я не могу сказать ей, что все это когда-нибудь закончится.

– Я могу лишь служить Господу, – упрямо отвечает королева. – Чего бы это ни стоило, я могу лишь следовать Его законам. Это отравляет и мою жизнь, это разрушает счастье короля и его нрав. Все говорят, что он похож на одержимого. Это не любовь, я видела, какой он, когда влюблен. Это похоже на болезнь. Она взывает не к его сердцу, не к верному любящему сердцу. Она взывает к его тщеславию и кормит его, как чудовище. Взывает к учености и морочит его словесами. Я каждый день молюсь, чтобы Папа просто и ясно написал королю, веля оставить эту женщину. Теперь ради самого Генриха, даже не ради меня. Ради него самого, ведь она его разрушает.

– Он уехал с ней?

– Отправился в разъезды, оставив Томаса Мора ловить еретиков в Лондоне и жечь их за то, что усомнились в церкви. Лондонских торговцев преследуют, а ей разрешено читать запрещенные книги.

На мгновение я перестаю видеть усталость на ее лице, морщины у глаз и бледные щеки. Я вижу принцессу, потерявшую свою первую любовь, юношу, которого она любила, вижу девушку, которая сдержала данное ему обещание.