– Вы знаете, что это, – грубо говорит он, подталкивая в мою сторону переплетенную рукопись.

Я делаю шаг вперед и, когда лорд Кромвель кивает, беру ее. Руки у меня не дрожат.

Я вижу латинское заглавие.

– Это письмо моего сына? – спрашиваю я, и голос у меня не пресекается.

Лорд Кромвель склоняет голову.

– Знаете, как он его озаглавил? – рявкает Генрих.

Я качаю головой.

– «Pro ecclesiasticae unitatis defensione», – вслух читает Генрих. – Вам известно, что это значит?

Я смотрю на него долгим взглядом.

– Ваше Величество, вы знаете, что известно. Я учила вас латыни.

Он словно теряет равновесие, будто я пробудила в нем мальчика, которым он когда-то был. Лишь мгновение он колеблется, потом снова раздувается от величия.

– В защиту единства церкви, – говорит он. – Но разве я не Защитник Веры?

Выясняется, что я могу ему улыбнуться, губы у меня не дрожат.

– Конечно Защитник.

– И Верховный Глава Английской Церкви?

– Разумеется.

– Тогда ваш сын виновен в оскорблении и измене, если сомневается в моем праве управлять церковью и защищать ее? Даже заглавие письма – уже измена, само по себе!

– Я не видела этого письма, – говорю я.

– Он ей писал, – тихо сообщает лорд Кромвель королю.

– Он мой сын, конечно, он мне пишет, – отвечаю я королю, не глядя на Кромвеля. – И он мне сообщил, что написал вам письмо. Не отчет, не книгу, не для обнародования, без всякого заглавия. Он сказал, что вы просили его высказаться по определенным вопросам и он повиновался вам: изучил их, обсудил и написал, каково его мнение.