В выражении лица сидящего на Лешиной постели Виктора Ретинского было много существенных изменений, что делало его вид еще более суровым, злобным и даже беспощадным. Обычно посмотришь на веселую и немного туповатую физиономию Ретинского, и сразу понятно, что пацан недалекий. А сейчас перед Вершининым сидел человек взрослый, серьезный, сильный и… разочарованный. Повод был серьезный. Витя был молчалив, словно в нем шел сложнейший мыслительный процесс, который тратил все ресурсы его оперативной памяти. Лицо Ретинского было бледным, в глазах горел огонек презрения и ненависти, руки чесались уничтожить своего теперь уже бывшего кореша. Отступать Вершинину было поздно. Оба вновь выходили один на один – вместе, но по разную сторону баррикад.

Вершинин очерствел, был груб и неприветлив: «Почему ты не дома и не смирился?!» Наряду с этим, побаиваясь силового превосходства Ретинского, Леша колебался, не знал, что делать: еще одного конфликта он явно не сдюжит. И страх за собственную жизнь, и высокомерное резко охолодевшее отношение к другу управляли Лешой тогда, соревнуясь друг с другом.

Плюнув на осторожность, Вершинин начал весьма театрально:

– Здравствуй, Витя! – Вершинин прикинулся, будто не ожидал увидеть друга – как-то не принял во внимание выломанную чуть ли не с корнем дверь.

На приветствие Ретинский не отреагировал – его захлестнула ненависть к стоящему в неосвещенном коридоре человеку. Витек лишь воинственно и недобродушно взглянул на своего новоиспеченного врага и произнес, рассматривая кровать и комнату:

– Значит, – начал он, выпустив из ладони лепесток розы, упавший на пол, – здесь у вас все и произошло…

После этих слов Витя осекся: ком встал посреди горла и мешал ему говорить – тяжело было признавать все произошедшее и терпеть гнусное предательство лучшего друга. Сердце Ретинского скручивалось от боли, отчаяния и злости. Юля, как только добралась до дома, сразу обо всем призналась своему парню – Витек поначалу поверить не мог, что Вершинин использовал его девушку, надругался над ней, изуродовал ее и бросил умирать в лесу. Однако вскоре сомнений не осталось… Это был Леша – это так на него похоже, и (что самое страшное) он был способен на такое.

Вершинин понял, каким образом Юля намеревалась причинить ловеласу нестерпимую боль – чужими руками. Кудрявцева наверняка хотела смерти лгуна и насильника. Неудивительно, что она все доложила Витьку, ведь скрыть произошедшее было чудовищно трудно. Интересно, как произошло это объяснение – может быть, вспыльчивость и неадекватность Ретинского сделали свое дело, и Юли давно уже нет в живых?