– Ну что, живой? – спросил монах.

– Холод собачий, – ответил Марк, заметив, что его трясет.

– Каждый день, когда ты просыпаешься, ты рождаешься вновь!

– Пошел бы ты, – ответил ему Марк, хотя и грубо, но не выражая и доли враждебности. – Какого черта вообще ты здесь делаешь, позволь спросить?

– Ты хорошо помнишь недавний вечер двое суток назад? – спокойно спросил монах в ответ.

– Я что, здесь уже двое суток? – удивился Марк.

– И половину дня!

– Черт возьми. Должно быть, я тогда здорово перебрал. Даже думать больно, – ответил Марк, сделав попытку вспомнить предшествующие события. И уже начиная заворачиваться в одеяло от пронизывающего холода, он с неподдельным удивлением обнаружил, что запястья плотно перебинтованы и отдают резкой болью, стоит лишь шевельнуть ими.

– Что это за ерунда с моими руками? Твоя работа?

– Изначально ты сам постарался. Я лишь помог тебе сегодня проснуться.

– О черт, нет! Лучше бы я умер, так голова болит, – сетовал в ответ Марк, быстро потеряв интерес к своим рукам. Все равно никуда они не денутся.

– Я принес кое-что поесть и… некоторые снадобья, – протянул монах. – Ты потерял много крови, потому будет полезным, если я пригляжу за тобой.

– Лучше бы ты меня оставил одного. Я не привык, когда за мной следят. Тем более во время сна. Никуда я не денусь.

– Конечно, я могу тебя оставить. Но лишь на время и если ты примешь лекарства.

– Все что угодно, только, пожалуйста…

***

Немного позже Марк силился вспомнить, как тот злополучный вечер заставил его стать пациентом замшелой китайской больницы.

Наспех склеенные клочки воспоминаний поначалу его обрадовали. Даже что-то теплое появилось в заледеневшей груди. Ведь здесь он пересек ту самую черту, до которой уже не мечтал добраться. Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки, и скоро все придет к логическому завершению. Пусть первые итоги оказались не самыми желанным, но сейчас он хоть в чем-то был уверен. По крайней мере, в большей степени, чем раньше.

Жаль, конечно, что с первого раза у него ничего не вышло. Но начало положено. Нужно всего лишь прийти в себя, набраться сил и наконец довести дело до развязки.

Но воспоминания обрастали новыми подробностями, и вместе с ними первоначальная оценка произошедших событий оказалась не столь однозначной. Трудно не согласиться с той истиной, что, переживая какой-либо новый опыт, ты получаешь определенную долю мудрости, даже с самой неожиданной стороны. Так и в противовес губительным мыслям Марка добавилось кое-что новенькое, что намертво засело в его разуме и заставило сердце екнуть, а тело вздрогнуть от пробежавшего холодка. И дело было даже не в страхе, не в опыте, но в чем-то, что обладало невероятной силой и властью над ним, с чем следовало бы теперь считаться.