Отчаянно хотелось биться, драться, не жалея сил своих. Зубами отрывать куски чертовой плоти. Но Марк был прикован, распят. Не было ни единой возможности оказать сколь-нибудь существенного сопротивления. Проклятые твари вцепились в каждую его конечность, и не разжимая зубов, разрывали его.

Внезапно правая рука освободилась. Да-да, она оказалась свободна как ветер. Марк принялся жестко ударять ею по брюху поганого монстра, и получалось так быстро, так легко. Но по какой-то причине усилия не достигали своего, будто он отбивался дирижерской палочкой. Лишь случайно в просвете поганой пасти он увидел, что всеми силами сотрясает воздух жалким пеньком. Культей, кончавшейся на локте. Секунда, и этот скромный обрубок исчез в чужих зубах. Злобная тварь поймала его, когда Марк пытался его рассмотреть.

Лежа в бешено рвущихся в стороны тисках челюстей, ощущая кожей, мышцами, костями и нервными окончаниями каждое пилящее движение зубов в ногах и руках, Марк решил наконец поддаться своей судьбе. С безволием пришло и равнодушие. Он почти перестал прилагать усилия. Даже начал подумывать о глупости какого-либо сопротивления.

Вместе с тем, по телу начала растекаться необъяснимая легкость. Нет, даже не легкость, а такое чувство, будто Марк терял свой собственный вес. Все меньше и меньше, и вот он уже достигает считанных фунтов, унций. Боль растворялась, хотя чертовы твари все еще рвали его. Уходил и бешеный жар драки, и оглушительный стук обезумевшего сердца, отдававший пульсирующим прессом крови в его голове и груди. С ними же исчезали тревога, страх, жажда жизни. Вообще мысли о ней как о чем-то ценном, уникальном, нужном. Покой – вот что наполняло Марка все больше и больше. Нежные волны покоя качали его в эфире вселенной.

Начал пропадать слух. Оглушительные хрипы на лице и притворное смакование ручейков крови где-то внизу превращались во что-то далекое, приглушенное. Мутная, бессмысленная масса дергалась перед глазами. Прыгала и бесновалась в голодной злобе, но Марк спокойно наблюдал за этим, не смея нарушить идиллию. Он окончательно потерял чувство притяжения и стал невесомым. Казалось, он парил, едва оторвавшись от земли, будто плыл на воображаемом облачке.

Словно под действием ветерка он начал медленно-медленно отдаляться от этого места, прочь от своего бренного тела, подальше от мирских забот. Начали возникать какие-то ожидания, домыслы и давно забытые знания. Кажется, почти ничего в этом мире его больше не волновало. Все было неважно, все уплывало и растворялось вдали, куда им и дорога. Было отчаянно хорошо и спокойно на душе.