Тем временем германцы, нанося охватывающие удары по бельгийской армии, оттесняли её всё дальше и дальше от союзников по направлению к побережью. 27 мая она вся оказалась загнанной на плацдарм, имевший 50 километров в ширину и всего 30 километров в глубину. Бельгийские войска были совершенно измотаны и находились в полнейшем беспорядке. Сверх того, район, где они оказались прижатыми к морю, был забит беженцами. Позади бельгийцев находились два города-порта – Остенде и Зеебрюгге, но в них ничего не было подготовлено для эвакуации армии. Никакой надежды на помощь союзников у бельгийского командования не оставалось [83; 115].

В таких условиях король Бельгии Леопольд III, находившийся при армии (хотя его правительство уже эмигрировало в Лондон67), решил капитулировать. В 17.00 27 мая его парламентёр пересёк линию фронта, а в 23.00 был подписан акт о капитуляции. В соответствии с ним, огонь прекращался в 4 часа утра следующего дня, бельгийская армия разоружалась, и весь её личный состав считался в плену немецких войск [36; 223], [37; 100], [83; 115].

Объективно бельгийская армия ещё имела возможности к сопротивлению. Однако всё же вряд ли справедливы упрёки Леопольда III в некоем предательстве интересов союзников. Так, авторы советской «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 – 1945» пишут:

«Положение союзников в эти дни крайне осложнилось предательством (выделено нами – И.Д., В.С.) бельгийского короля Леопольда III. Формально являясь главнокомандующим бельгийской армией, он вступил в тайные переговоры с представителями германского командования и, подписав 28 мая акт о капитуляции, сдал им свои войска» [36; 223].

Напомним, что точно так же 14 мая «сдало» свои войска немцам и голландское командование, т.е. попросту капитулировало. Чисто военная причина этой капитуляции вполне ясна – оторванная благодаря энергичным действиям немцев от своих союзников голландская армия, лишившаяся всех своих оборонительных рубежей, объективно не могла в одиночку противостоять немцам. Голландское правительство и Верховное командование никто никогда не упрекал в предательстве союзных интересов.

Но спустя менее чем через две недели бельгийская армия оказалась в точно таком же положении – в отрыве от союзников, потерявшей все свои оборонительные рубежи. К тому же она была загнана на узкий пятачок вдоль морского побережья вперемешку со многими тысячами беженцев. Конечно, она могла ещё несколько дней оказывать сопротивление и геройски погибнув, стяжав себе славу. Но психологические установки западного общества не принимают такого, бесполезного с его точки зрения, героизма. С военной точки зрения бельгийская армия была обречена, и её гибель была лишь вопросом времени, причём, очень короткого.