Прежде скажем, что данное утверждение, помимо чисто военного смысла, явно несёт в себе и моральную нагрузку, т.е. тот же упрёк бельгийцам в фактическом предательстве англо-французских интересов: вот, мол, что бельгийцы наделали, рубежи бросили, капитулировали, союзников предали, а те из-за них вынуждены были… и т.д. и т.п.
Ну, насчёт защиты англо-французских интересов мы уже говорили, а вот с чисто военной точки зрения необходимо заметить следующее. Первое – указанный рубеж бельгийцы не бросали, а были сбиты с него немцами в результате ожесточённых двухдневных боёв, в ходе которых англо-французы не оказали им абсолютно никакой помощи. Второе – поскольку бельгийцы были сбиты с указанного рубежа и 27 мая загнаны немцами на узкий приморский плацдарм в районе Остенде, а следовательно, физически не могли обеспечивать данный рубеж, англо-французское командование позаботилось об его обеспечении своими силами, и капитуляция бельгийской армии в данном вопросе никакой роли уже не играла. На это прямо указывает К. Типпельскирх в «Истории Второй мировой войны»:
Получается, союзное командование списало бельгийцев со счетов ещё где-то 25 мая, после того, как немцы разорвали общий фронт бельгийских и английских войск у Менена. Им не протягивали руку помощи, а самостоятельно обеспечивали свой восточный фронт. Вот и вопрос – кто, кого и когда фактически предал?
26 мая было возобновлено наступление танковой группы Клейста. Однако её войска, не двигаясь к Дюнкерку 24 – 26 мая, всё же не бездействовали – они продолжали попытки овладеть Булонью и Кале. Первый из городов был взят войсками Гудериана 25 мая, второй капитулировал на следующий день, т.е. 26 мая [25; 160], [37; 98].
Гудериан приводит в своих мемуарах интересные подробности взятия Кале: