Рабсун, быстрее молнии, подскочил к рассказчику с обнаженной саблей и, не проронив ни звука, принялся рубить его на куски, в момент лишив его жизни.

Ошеломленные такой сценой телохранители решили, что у принца тяжелый недуг, о котором они слышали из рассказов старых воинов, и с криками: «Он сбесился! Спасайся!» – повернули коней и пустились прочь. Слуги в ужасе сбились в кучу, не зная, что предпринять. Дикими глазами они смотрели на дикую сцену. А принц все махал и махал своим мечом, вонзая его в плоть того, кто много лет назад, ради забавы, отнял у него мать.

Когда Рабсун успокоился и насладился зрелищем останков своего врага, он приказал слугам, побоявшимся последовать примеру воинов, отправляться дальше, ничуть не смущаясь тому обстоятельству, что придется ехать без охраны.

Но не прошло и получаса, как из-за одной из гор на царевича напали какие-то люди, по одежде которых было невозможно определить, египтяне ли это или палестинцы. Их было около тридцати. Они мгновенно справились с крошечным отрядом хеттов. А когда всё было кончено, один из нападавших снял с пальца мертвого царевича дорогой перстень с красным камнем и водрузил на свой мизинец.

Спустя некоторое время пришедшие в себя телохранители решили догнать брошенного ими Рабсуна, пустились по следу и вскоре набрели на место неравного поединка, где лежали в запекшейся крови пять трупов, одним из которых было и тело царевича.

Боясь жестокого наказания, воины не стали возвращаться к Суппиллулиуме, и потому весть о гибели Рабсуна пришла в Хаттус с задержкой. В Меннефер хеттский царевич так и не прибыл, царица послала людей узнать, в чем причина. А при дальнейших выяснениях Суппиллулиума обвинил в случившемся Египет и, как и ожидалось, объявил войну.

Перстень же с рубином перекочевал с мизинца неизвестного разбойника на палец доблестного Хоремхеба и уже никогда впредь его не покидал. «Это знак особой услуги, оказанной мною жречеству», – любил говорить Хоремхеб о красивейшем перстне с красным камнем.

Война между хеттами и египтянами началась. Вполне понятно, что гибель царевича была лишь поводом к давно намеченным действиям, целью которых являлось покорение Египта. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не внезапная эпидемия чумы, внезапно начавшаяся у египтян. Пленные занесли болезнь в лагерь хеттов, и те, опасаясь повальной смертности, в ужасе бежали из Египта. Так завершилась эта война.

Жречество было довольно. Оно еще не догадывалось, что пошатнувшись при Эхнатоне, оно так и не сможет набрать того могущества, каковое было в его руках до правления безумного фараона. Египет, вновь спасенный Амоном-Ра от захватчиков, вернулся к древним устоям, а вместо временщика Эйе на троне Египта оказался победитель Хоремхеб, который взялся писать свою историю с того, что объявил себя непосредственным преемником Амонхотепа III, а заодно и его сыном, упразднив более, чем четверть вековое правление четырех царей – Эйе, Тутанхамона, Сменхкары и Эхнатона. Египет переживал закат восемнадцатой династии своих фараонов, да живут они вечно!