Упоминание имени учителя сразу взорвало терпение Халосета.

– О, дочь божественного! – воскликнул ваятель в отчаянии.

Кусок глины шлепнулся на пол.

– Тише! – перебила его царица. – Мой отец проклят жрецами. Называя меня таким образом, ты навлечешь на себя проклятье.

– Но как же тогда мне обращаться к своей госпоже? – смутился скульптор.

– Анхес.

– О, будет ли это почтительно по отношению к дочери и вдове фараонов Египта?

– Не беспокойся, Халосет.

Тут вошел раб.

– Царица, наш божественный повелитель Хоремхеб желает видеть тебя немедленно, – сказал он и поклонился.

– Ну вот, – вздохнула Анхесенамон. – Опять будет говорить несуразицу.

– Терпи, прекраснейшая, дочь прекраснейшей, – сказал Халосет. – Мы все, как нищие на подаянии у Хоремхеба.

– Продолжим позже, – как ни в чем не бывало, произнесла Анхесенамон и выпорхнула из комнаты.

Халосет посмотрел на свою работу, на руки и в отчаянии замотал головой:

– Не могу! Никогда мне не быть таким, как он!

Ваятель уронил голову на руки, некоторое время сидел без движения и тяжело дышал. Но заслышав быстрые шаги позади себя, он живо оглянулся и увидел свою жену.

– Где царица? – спросила Мааби, оглядывая комнату.

– У Хоремхеба, – Халосет не совсем понимал причину столько неожиданного появления здесь своей супруги.

Она казалась очень возбужденной и как будто куда-то спешила. Движения выдавали в ней волнение.

– Зачем тебе царица? – поинтересовался скульптор.