– Я – ювелир, а не скульптор, – Ну-от-хаби лукаво прищурился. – Ты не был моим соперником в ремесле. Теперь понятно?

Тотмий понял. Он думал о том, куда теперь ему идти, в какие земли. Где о нем не знают? Как начинать новую жизнь?

– Вернись на родину, – словно отгадав его мысли, сказал китаец. – Только когда завершится круг твоих скитаний, ты, наконец, обретешь настоящую свободу души своей.

– А ты, учитель?

– Я? Я останусь здесь, – Китаец улыбнулся. – Тут тоже много дел для ювелира.

– Значит, мне необходимо уйти? – вслух размышлял Тотмий. – А Хануахет говорил мне об этом еще семь лет назад. И тогда мне это показалось глупостью. Нам всегда кажется глупым то, что мы не способны осмыслить…

– Хан-уа-хет? – переспросил китаец. – Я знаю его. Он мудрый человек. Ты должен учиться у него рассудительности и дальновидности.

– Он – жрец Амона-Ра, египтянин, изменивший богу ради своего ученика.

– Наверное, ученик того сто́ил, – коротко ответил Ну-от-хаби и добавил мгновение спустя. – Важно выбрать себе такого бога, который не предаст того, кто ему предан. Надеюсь, ты понимаешь, речь идет не о добре и зле, не об идолах и фараонах. О высшем смысле.

– Наверное, ты прав, учитель, – задумчиво произнес Тотмий. – Дело не в поклонении.

Они еще долго разговаривали в темном уголке каменной пещеры, запертой от внешнего мира тяжелыми окованными воротами.

А наутро Тотмий ушел оттуда, и никто не вышел его провожать. Но он-то знал, что Ну-от-хаби и Хануахет в этот час видят его не глазами, а сердцем. И они вечно будут с ним, как бы далеко от них он ни находился. Быть может, именно поэтому Тотмий не ощущал себя одиноким, даже когда пещера осталась далеко позади, и ее уже нельзя было увидеть среди тумана и гор, загораживающих обзор одинокому путешественнику, двигающемуся с востока на запад.

Египет. Ахетатон.

Египет. Ахетатон.

Опустевший город, названный когда-то «Горизонтом Атона», был неузнаваем и страшен.

Группа всадников, в сопровождении которых ехал Халосет, следовала по развалинам недавно цветущей и прекрасной столицы Египта. Скульптор был потрясен зрелищем останков когда-то великолепных построек. Вот – расположенный под прямым углом к руслу Хапи – «Дом Атона». Он состоял из открытых дворов со множеством алтарей. Сейчас всё, что можно было уничтожить, лежало в руинах, а огромную площадь, которую занимала постройка, превратили в величайшую свалку. Дворец Эхнатона, располагавшийся неподалеку, стоял среди вырубленного до основания сада и тщательно засыпанных песком бассейнов. Статуи фараона, находившиеся перед дворцом, были разбиты, а их куски валялись возле фасада царской резиденции. Процессия двинулась в рабочие районы. Халосет видел, что было сделано всё, чтобы превратить город Атона в пустыню. Жить здесь запрещалось под страхом смерти, да и без того кому была бы охота селиться на месте, проклятом Амоном? Халосет с трудом узнавал хорошо знакомые ему когда-то постройки и улицы. Вот гостиница, вот зерносклад, а здесь были торговые ряды иноземцев-купцов. И перед его памятью вставали картины иные, когда город был во всем великолепии, и люди в нем знали, что такое счастье. Теперь он понимал глубину пророчества Маабитури. Он понимал, почему после своих видений ее долго сотрясало в рыданиях: она прозревала сквозь время…