Батийна теперь редко бывала дома. Нарядно одетая, она без лишних слов уезжала погостить в другие аилы.

Иногда Батийна седлала свою покорную кобылку, легко вскакивала в киргизское седло без подстилки, вешала плетку на кисть руки и, как молодой джигит, ехала осматривать скот. Но это она делала для вида. А хотелось ей послушать, о чем на пригорках толкуют сведущие люди, какие ходят вокруг слухи. Люди чувствовали себя свободно, раз нет «чужих ушей», говорили открыто, не таясь:

— Волостные нынче пошли очень строгие. Раньше говорили: «Давайте ради аллаха и всемогущего царя». Теперь приезжают и прямо требуют: «Отдавайте» — и никаких!.. То ли царь им приказал, то ли кругом прибавилось жадных прихлебателей и сборщиков податей… Одним словом, туго приходится. Обирают со всех сторон, кто только может. Налоги за налогами, поборы за поборами. Говорят, скоро наших джигитов возьмут в солдаты. В народе говорили, что белый царь сотню лет не тронет киргизов, не будет касаться их земель и скота, не возьмет их детей в солдаты. Где оно, это обещание? Значит, все сплошное вранье? Прислали сюда каких-то казаков, и строят они большие аилы возле зеленых лугов, на обширных равнинах, вдоль рек и озер. Попробуй один проехать по улицам их городов! Крикливые малыши мигом собьют камнем с головы твой тебетей. А жирный бай вовсе не запрещает им так баловаться. Поглаживая широкую, как щит, бороду, громко хохочет и кричит еще: «Айда, шайтан, дальше езжай». Можно ли терпеть столь оскорбительное унижение!..

В тот день Батийна немного задержалась на дальних пастбищах. Чтобы засветло добраться домой, она дала волю серой кобылке, и та понесла ее во весь опор по холмам карасазцев. Кобылка разгорячилась, шея пропотела, — лошадь входила в азарт скачки. Земля гудела, из-под копыт во все стороны летел мягкий чернозем.

Вдруг кобылка, будто увидела волка, отпрянула в сторону.

Из-за холма показалась громадная вязанка хворосту. Ее-то испугалась кобылка. Во все стороны торчали причудливые переплетения корней сгнивших деревьев, веток и сучьев. Вязанка вроде бы двигалась своим ходом, не было видно, кто, собственно, ее тащит.

Кобылица, фыркая и мотая головой, косила глазом на копну, не двигаясь с места.

Вязанка еще шевельнулась и осела. Под ней показалась совсем молодая женщина. Она поправляла подстилку на плечах, чтобы веревка не так впивалась в тело.

Батийна с нескрываемым удивлением подъехала ближе:

— Эй, милая, кто ты такая?

Вытирая рукавом вспотевшее лицо, женщина приветливо улыбнулась и тоже спросила:

— А что вы так испугались, эже?