— Уруят — значит свобода.

— Что ты говоришь?

— Свобода, — говорит солдат.

Женщина робко, не расслышав слова «уруят», переспросила у Батийны:

— Что он говорит? Уят[100] вроде? Ой, не спрашивай больше, а то еще в беду попадем.

Батийна даже не стала слушать уговоры женщины и, смело выйдя вперед, обратилась к солдату:

— Ну, солдат, ты, кажется, говоришь что-то хорошее. Повтори-ка — уруят этот придет и к нам или как? Скажи, кто принес эту свободу. Как зовут того человека?

— Ленин! Владимир Ульянов-Ленин.

— Ульянуп Ленин? А нам можно увидеть этого человека?

Солдат, видимо, и сам не знал, что отвечать. Улыбнувшись, он пожал плечами:

— Может быть, увидите.

Но Батийна не отступала.

— Кому он дал уруят? Всем людям, беднякам и бездомным, или только нам, женщинам?

— Всем народам… но только угнетенным народам. Баям нет уруята.

— А что с русскими будет, которые выгнали нас с земли? Они отняли у нас земли. Сказали, что наших джигитов возьмут в солдаты.

Спросив это, Батийна тут же испугалась: «А если он просто выпытывает у нас все? Обманывает. Может, это ловушка?» И, холодея всем телом, уставилась на солдата.

Но солдат искренне сказал:

— Ай-ай, темный народ! Айда, бедняки!.. Сам Ленин русский. Все русские не одинаковые. Это белый царь, генералы и чиновники смотрели на вас плохо. Русский пролетариат вам друг, товарищ, он уважает вас. Проходите через мост. Зачем стоять? Езжайте на свои земли.

Перепуганные, взъерошенные люди, не зная, то ли верить словам солдата, то ли нет, моля бога о спасении души, переходили через мост.

Кто громко, кто шепотом переговаривались: