— Мне жаль, но царица ждёт дочь, — помедлив, вымолвил Азылык.

Лицо Эхнатона мгновенно застыло, снова превратившись в безжизненную маску, настолько потрясло его это неожиданное откровение оракула.

— Это правда?

Кассит кивнул.

— Но почему я должен верить вам, а не Сулле?! Вы старый и неприятный, я имею в виду ваш внешний облик: грубое лицо, грубая кожа, глаза... ваш взгляд трудно выдержать и мгновение, а Сулла молод, наделён страстью, умён, многое знает! Так кому мне верить? Докажите свою правоту! — не выдержав, набросился на него властитель. — Докажите! Вы причинили мне сильную боль! Докажите!

Оракул не отрываясь смотрел на Эхнатона, и будто два луча исходили теперь из его глаз. Они коснулись скипетра, кнута, царской шапки, и неожиданно вещи оторвались от кресла и медленно стали подниматься в воздух. Правитель с изумлением наблюдал за происходящим. Остановившись посредине между полом и потолком, вещи застыли, а потом не спеша закружились в странном хороводе, подчиняясь неведомой силе. Они степенно плавали друг за другом, как вдруг сорвались и понеслись по кругу с такой стремительностью, что послышался свист разрезаемого ими воздуха, и настоящий прохладный ветер растрепал волосы властителя.

— Останови их, — прошептал он.

Азылык закрыл глаза, и вещи тотчас упали на кресло.

Фараон не мог выговорить ни слова, потрясённый увиденным.

— Но как ты узнал... — правитель не договорил.

— Я вдруг увидел спящую девочку в её животе. Она уже существует, только очень маленькая. Наверное, она бы уместилась вся у меня на ладони. Я не хотел, это получилось непроизвольно. Могу ещё сказать, что она очень красива. Я бы гордился, если б был отцом этого чуда, клянусь, ваше величество!

— Я верю тебе, Азылык, — с грустью кивнул Эхнатон. — Но давай остановим твоего хетта! Сейчас это важнее, мне кажется.

Они вышли вдвоём из тронного зала, и на их лицах читались грусть и согласие. Сулла ревниво вытянул голову, но самодержец его даже не заметил, обратившись сразу к Шуаду:

— Я хочу, чтоб вы помогли сейчас нашему первому оракулу, его величают Азылык, — фараон бросил мимолётный взгляд на него. — Нужно составить несколько важных фраз, а в этом ты, Шуад, разбираешься! Поговорите в моём кабинете, а я сам подберу гонцов и туда их приведу!

Шуад и Азылык молча поклонились и ушли. Для Суллы же слова фараона о новом первом оракуле прозвучали, как гром среди ясного неба.

— Но, ваше величество, мы не понимаем, что означают ваши слова? — возмутился молодой провидец. — Хаарит уже не первый оракул?

— Хаарит сам нижайше просил освободить его от должности первого оракула, разве не так?