Каркемиш был взят после упорной трёхдневной осады. Но, даже вступив в город, воины Суппилулиумы не чувствовали себя победителями. В каждой улочке, в каждом доме их ждала засада. Дети бросались с ножом на захватчиков, женщины пытались выцарапать глаза, старики хватали кривые мечи и с воплями мчались навстречу завоевателям. Такого отчаянного напора хетты никогда ещё не видели, и когда подступила ночь, несмотря на категоричный приказ властителя, ночевать в городе никто не остался.
Ночью стали умирать те, кто польстился на каркемишские лепёшки. Суппилулиума был в ярости. Тех наглецов, сбрасывавших на них камни, так и не поймали, а каждый день уносит десятки жизней. Число потерь достигло четырёхсот воинов, впереди же ещё два города, и разведка ничего утешительного сказать не могла. В Эмаре и Халебе все жители взбудоражены, спешно возводятся укрепления, вдоль дороги носятся разъярённые отряды всадников, призывая своих собратьев не пускать врага в родные дома и вставать в ряды ополчения.
— Мои люди слышали, что эти дикари хотят отправить все колодцы по дороге в Эмар, так что стоит подумать над запасами воды, — докладывал начальник разведки Гасили. — Стоит также опасаться детей, женщин и стариков, ничего не брать из их рук и вообще держаться от них подальше. В Эмаре их обучают разным способам мщения...
Худой, с невзрачным смуглым лицом, ставший начальником разведки за несколько дней до похода — прежнего неожиданно скрутила лихорадка, — он не принадлежал к известным хеттским родам и теперь, сделавшись одним из приближённых самодержца, он заметно робел перед ним.
— А кого здесь не нужно опасаться? — помрачнев, язвительно заметил самодержец.
Он терпеть не мог чужих советов и не прогнал начальника разведки лишь потому, что рядом с полководцем за столом сидели все военачальники и кому-то, может быть, пригодится та подробность, о которой ещё не было сказано.
— Будучи в Эмаре и Халебе, я не увидел и тех больших богатств, на которые мы рассчитывали, народ живёт бедно, дворцов с фонтанами и садами я тоже не видел. Если у кого-то сокровища, за которыми мы отправились, и были припрятаны, то сейчас мы их не найдём. Молниеносного захвата у нас не получилось, ныне сирийцы ожидают нашего прихода и будут воевать до конца, — в докладе начальника сквозило неприятие всей предпринятой военной кампании, и Суппилулиума забарабанил пальцами по коленям, будучи весьма этим недоволен.
Впервые за всё время правления ему, пусть иносказательно, дали понять, что этот поход не стоило начинать вовсе, и никто из сидящих в шатре правителя военачальников не возразил этому сосунку, а значит, остальные думают так же — вот что возмутило больше всего самодержца, и он лихорадочно искал выход. Гасили он отправит обратно домой, приказав слугам убить его по дороге. Но всех военачальников не убьёшь, не с кем будет воевать, однако эти настроения придётся переломить.