— Врагов тут не прячу, — мрачно пошутил Софрон.

— Но со всех сторон они тебя обступили, — подхватил Демьян, — во всех углах таятся.

Он принялся расспрашивать, какая тут земля, какова погода, есть ли в городе промыслы, злы ли паны, выдают ли беглых.

— Так панов, надо думать, прогонят нынче, не позволят им дольше над нами руку держать.

— Другого пана подберут тебе, — неожиданно жестко ответил Демьян, — православного. Слава богу, много их наплодилось, в каждой державе есть, на любой вкус и мерку найдутся... Ты ли сгонишь пана? Великие люди пробовали, да не сумели.

Нет, что-то солдат знал такое, чего Софрон не понимал. И он ждал, чтобы Демьян сказал еще что-нибудь, открыл ему завтрашний день: должна же жизнь пойти ныне по-иному.

Ничего не сказал солдат, а попросил у Евдокии попить.

Она метнулась к полке, сняла кувшин с остатками молока и глиняную чашку. Солдат вылил молоко в чашку, поблагодарил девушку взглядом, оглянулся на Софрона и протянул чашку Гришке. Поколебавшись, тот взял ее обеими ручонками, поднес ко рту и уже не отрывался, пока не допил.

И пока он пил, добрая, хотя и суровая улыбка не сходила с лица Демьяна. Он взял из рук мальчика пустую чашку, с поклоном передал ее Евдокии.

— Что ж, рад, что повидал вас... браты названные... Велик наш народ, не может такой народ пропасть.

На привале прозвучал сигнал. Демьян торопливо обнял Гришку, поклонился Евдокии и трижды расцеловался с Софроном.

Мальчик увязался за солдатом, провожал его до самой поляны. И тут ему захотелось, чтобы солдат еще раз обнял его. Когда тому уже нужно было становиться в строй, мальчик протянул к нему руки. Демьян пригнулся. Маленький хитрец обхватил его шею руками и крепко сомкнул их.

— Приходи к нам еще, — шепнул он.

Все солдаты уже стояли на своих местах. Лишь один Демьян продолжал не то бороться, не то баловаться с мальчиком. К нему подскочил офицер, ударил его кулаком по темени, рванул из его рук мальчика и отшвырнул в сторону. Затем хлестнул выпрямившегося Демьяна по щеке, выкрикнул слова команды.

Солдаты проходили мимо распростертого на земле мальчика и отворачивали свои сумрачные виноватые лица.

7

Крепостные и арендаторы пана Тиборовского все не выходили на барщину, и каждый знал, что чем дольше так будет продолжаться, тем более жестокой будет кара, если пан одолеет. Надеялись, что новая власть вмешается в спор, рассудит по справедливости.