Что-то у ног девушки дрогнуло, вода заколыхалась, покрылась рябью, а когда снова успокоилась, со дна родника на Евдокию глянула русалка.

Господи, что за лицо у нее! Щетинистое, темное, усатое... Не то человечье, не то звериное. Да и будто не со дна глядит оно, скорее с поверхности — очень знакомое лицо. Евдокия вскочила, обернулась.

Из-за куста орешника позади нее выглядывал солдат Демьян.

— Что русалку обманываешь? — пошутил он без улыбки. — Старого смердюка ей за доброго молодца сватаешь.

Демьян лег, припал к воде, с жадностью попил. Потом сел, пригласил Евдокию сесть рядом.

Солдат был ныне не тем, каким запомнила его Евдокия: лицом осунулся, в глазах усталость и ожесточение, одеяние на нем мятое, ремней и побрякушек нет.

— А что Гришка наш — жив? Не дюже его тогда мой офицер помял?.. Мой бывший офицер, — поправился Демьян.

— Разве у вас теперь другой офицер?

— Я другой, — пояснил Демьян. — Не солдат я более, а вольный русский человек. Утек я после того дня: офицера за мальца наказал, да и пошел в бега. Теперь уж не попадайся — пропадешь!.. Значит, надоел тебе пан?

— Ох и обрид, проклятущий! Бог не помогает, так я русалку просила избавить нас от пана.

— И она не поможет. А поможет нож, да верный друг, да темная ночь... Но и это ненадолго — найдутся у пана Ратиборова молодые ратиборята... Старой рубахи отца не принесешь ли?

10

Пыля босыми ногами, Софрон и Гришка понуро брели домой. Оба были измождены, как всегда в этот час.

По утрам Гришка поднимался с трудом, но все же, когда шли на работу, он был более бодрым. То забежит вперед, то отбросит ногой камень с дороги, то передразнит каркающую ворону и погрозит ей кулаком. На обратном же пути он всегда был молчалив, и с каждым днем эта молчаливость все больше пугала Софрона: мальчик угасал. Пропадал интерес к окружающему, все реже приходила охота поиграть, пошутить. Все бледнее становилось лицо, все глубже западали глаза. Все гуще была тоска, глядевшая из их глубины.

И не видел Софрон средства спасти сына от неминуемой гибели.

Вдруг мальчик высвободил свою руку из руки отца, остановился среди дороги.