Ой нет, я так же глуплю, как Чарли. Если искусство считать самоцелью, все ослы и бездари, способные малевать, лепить или еще каким-то образом самовыражаться, возомнят себя венцом творения, а это, черт побери, не так! Для художника, настоящего творца, искусство – одинокое занятие. По-другому быть не может. Но для тех, кто не художник, но умеет видеть, слышать, думать, искусство – то, ради чего стоит жить. Или я ошибаюсь? Ты должна знать. Ты настоящий художник, а я только так, прихлебала. Хотя мантия получилась неплохая. Я пошлю тебе фото.

Но вернемся к Чарли. Он грохотал, призывая конгрегацию препоясать чресла для борьбы с филистимлянами. Конгрегация должна показать, что преданность искусству как пути к Богу – истинная религия и ее не смеют регулировать любители чаепитий и угощений, видящие в церкви клуб, или дебилы, напоминающие девочкам-причастницам, чтобы те не забыли о «свиданке с Христом», подразумевая Евхаристию, святое сердце всей христианской веры! (Это был выпад в сторону популярного священника, именно такие вещи говорившего в модной школе для девочек.) Конгрегация не должна ни на минуту забывать: несмотря на все величие Дел, они играют лишь вторую скрипку по сравнению с Верой, а Вера обретает сильнейший голос – после Любви и Надежды – в искусстве, через которое Господь вещает не прямо, но со всей Своей полнотой.