– Господин прокурор, ваша честь.

И тут же после нежданного объявления – заячья ухмылка гадкого д'Алоса. «Ух, этому все уже известно. Чертов лейтенантишка Сортс уже нашел время с ним сойтись накоротке и излить прокурору все свои подозрения. Несомненно. В противном случае, с чего бы он ухмылялся?»

– Я слыхал, что вы решили завтра не надевать парик, – с невероятной ловкостью нашелся председатель Верховного суда.

– Самое время менять привычки. Парики скоро выйдут из моды.

– Не думаю, дражайший дон Мануэль, – натужно улыбнулся его честь. – Мы все уже сто лет как будем червей кормить, а парики носить не перестанут. Но что ж… если вам хочется перемен…

– Новый год, новый век… Вы не согласны, ваша честь, что это время перемен?

– Да, новый год, новогодний хоровод, – пошутил он.

– Ах да!.. Говорят, хоровод завертится недурственный, ваша честь. Не сказывали вам?

«Несомненно, ему все известно, – убедился дон Рафель. – Он знает про все мои несчастья». И это было одним из худших унижений, какие только могли выдаться на долю судьи. Скользкий червяк д'Алос, терпеливо ожидавший его падения, чтобы самым грациозным образом получить доступ на пост, которого он жаждал так давно. Он знает, он все знает. А то бы не явился сюда с таким видом. Сетубал всем уже разболтал, чтобы закрыть ему все пути к отчаянному нападению. Он ему даже продохнуть не хочет позволить. А это уже комплот[232].

– Что привело вас сюда, господин прокурор? – наконец решился он спросить после чуточку неловкой паузы.

По-видимому, его визит был вызван причинами строго профессионального характера. Они перешли к делу. Но дон Рафель, погруженный в совсем иные думы, соглашался или протестовал несколько наобум и не столько прислушивался к тому, что говорил прокурор, сколько пытался обнаружить какое-нибудь замечание, утверждение, слово, знак, взгляд, колебание, заминку… чтобы наконец подтвердить для себя, что дон Мануэль д'Алос, прокурор Третьей, или же Уголовной, палаты, просто-напросто играет с ним в кошки-мышки, поскольку ему доподлинно известно, что перед ним стоит почти уже приговоренный преступник, обвиняемый в преднамеренном убийстве, сокрытии трупа, злоупотреблении служебным положением, результатом которого явилась смерть другого лица, сокрытии улик и воспрепятствовании осуществлению правосудия. И супружеской неверности.

– Итак, чего же именно вы от меня хотите?

Нандо Сортс с некоторым изумлением взглянул на адвоката Террадельеса: ему казалось, что он все вполне понятно объяснил.

– Докажите, что мой друг невиновен; пусть пересмотрят дело, даже не знаю, как вам сказать…