Когда экипаж почтенного судьи проехал предместье Сан-Жерваси, оставив его позади, по левую руку, становилось уже светлее, но дождь не унимался, ему тоже хотелось присутствовать на празднике Торжества Богородицы в первый день предпоследнего века нашего тысячелетия. Как и любому человеку. Сквозь скрип кареты дону Рафелю послышался бой Антонии, доносившийся в этот неурочный час издалека, из Барселоны, с колокольни на пласа дель Пи.

Уже неподалеку от Сарриа дон Рафель приказал кучеру туда не въезжать, а повернуть на Эсплугес. Слуга пожал плечами: хозяин – барин. И повернул на Эсплугес. Поодаль, за завесой дождя, можно было разглядеть дома на окраине Сарриа. Кучер гнал коней той же мерной неторопливой рысью: «И так слишком быстро трюхают по такой-то грязи; когда-нибудь, не ровен час, увязнем в ней по уши».

Конские копыта еще четверть часа поцокали по дороге: карета продвигалась вперед сквозь дождь и слякоть, пока дон Рафель не приказал остановить ее возле монастыря Педральбес.

– Поезжай в Сарриа, только не пьянствуй, – сказал он, выходя из экипажа и протягивая кучеру несколько монет.

– Благодарствую, ваша честь. Во сколько прикажете за вами заехать?

– Перед обедом.

Грязь была непролазная. Дон Рафель подождал не двигаясь, пока громыхание его кареты, направлявшейся в Сарриа, не исчезло вдали. После этого он прошлепал по лужам до самого входа в здание монастыря. От холода и дождя все птицы, которых в этой местности весь год превеликое множество, попрятались в гнезда. Был слышен лишь звук усталых шагов дона Рафеля и веселое журчание дождевой воды, текущей по водостоку. Судья вдохнул полной грудью и на несколько мгновений представил себе, что он просто человек, как и все прочие, и в его прошлом не копаются никакие Сетубалы и адвокаты, и подумал: «Почему я не смог стать счастливым, ведь это же было так просто». Было холодно, и дона Рафеля знобило. Он остановился перед кельями, где обитало небольшое сообщество францисканских монахов. Он еще несколько мгновений поколебался, но холод заставил его перейти к делу. Он вошел в ворота, которые вели в небольшой монастырский крытый дворик. Тут, вдали от шумного водостока, было слышно только, как дождь тихонько стучит о сланцевую отделку колодца, расположенного в центре дворика. Дождь лил все сильнее, и дон Рафель почувствовал, как у него стало спокойно на душе, оттого что он стоял сейчас под крышей. Он машинально окинул взглядом садовые деревья и цветы, украшавшие дворик. На его вкус, они были слишком густо насажены. Но под дождем вся эта растительность выглядела фантастически роскошно.