Покинув замок, они пошли по крытой галерее, которая вела к двери сбоку от изящной часовни. Когда Екатерина вступила в прохладный, благоуханный сумрак, то оказалась в маленькой молельне, откуда сквозь узкое оконце был виден алтарь.

— Это для ваших уединенных молитв, — произнес у нее за спиной Том.

— Вы позаботились обо всем, — сказала она.

Том пожал ее руку, потом отпустил, а Екатерина неуклюже опустилась на колени и склонила голову в молитве, благодаря Господа за их благополучное прибытие в замок и моля Его помочь ей найти путь к мужу.

Позже в тот же день они сидели в саду с Анной и Мэри, пили сладкий напиток и смотрели, как леди Джейн с распущенными рыжими волосами собирает цветы. Какая мирная картина. Может быть, Господь привел ее сюда для исцеления душевных ран. Екатерина взглянула на Тома и улыбнулась ему.

Они не провели в Садели и недели, когда пришло письмо от Елизаветы, в котором она сожалела том, что ей пришлось покинуть дом Екатерины, и признавала, каким добрым другом была ей ее дорогая матушка. Она подписалась: «Вашего высочества покорная дочь». Для Тома тоже было письмо, которое он показал Екатерине, и она не усмотрела в нем ничего предосудительного. Елизавета ясно давала понять, что не может предложить ему ничего иного, кроме дружбы.

Екатерина попросила Тома отправить Елизавете украшения, которые она приготовила для нее, но тот все забывал послать их, несмотря на ее напоминания. А когда наконец сделал это, с извинениями за отсрочку, Елизавета заверила его, что это не важно. «Я друг, которого не завоевать и не потерять из-за ничтожных пустяков», — написала она и закончила письмо смиренными благодарностями ее высочеству королеве.

Прибыла и короткая записка от короля, в которой он просил, чтобы Екатерина не забывала его. А потом Фоулер сообщил им, что Нан родила Нэду четвертого сына, крепкого малыша, названного в честь его величества.

— Что ж, полагаю, скоро и у нас появится свой! — сказал Том.

Он с восторгом ждал предстоящего появления на свет наследника. Комнаты для малыша были готовы, гобелены развешены, золоченая колыбель, обитая алым бархатом, ждала своего жильца; повитуха и няньки наняты; качалки установлены. У его сына должно быть все только самое лучшее.

Екатерина не могла дождаться, когда на руках у нее будет лежать ребенок, и жаждала, чтобы роды благополучно завершились. Она помнила, как однажды Нан сказала, что рожать детей не труднее, чем лущить горох. Екатерина надеялась, что сможет сказать так же, и молилась о сыне, чтобы не уступить Нан. Ее угнетало — и Тома тоже, она это знала, — что Нэд не потрудился сообщить им радостную новость — верный знак, что он продолжает сердиться на брата.