Король бросил на стол том Шиллера и задумчиво откинулся на спинку стула, поднял глаза вверх с печальным выражением.

Спустя некоторое время постучали в дверь: вслед за стуком в кабинет вошёл человек лет пятидесяти, с военной осанкой, в чёрном фраке и при белом галстуке.

Это был камердинер Зайф, доверенный слуга короля ещё в бытность последнего кронпринцем. Остановившись неподвижно и спокойно в дверях, он доложил:

— Прибыл из Штарнберга князь Гогенлоэ и просит аудиенции у вашего величества.

Король тяжело вздохнул.

— Опять действительная жизнь врывается в мои грёзы, — сказал он, медленно вставая, и прошёл в приёмную, обитую красными обоями и украшенную шёлковой красной мебелью.

— Я готов принять князя, — сказал король, садясь около стоявшего посреди комнаты большого стола, так что мог видеть через отворенную дверь балкон с решетчатой галереей.

Спустя минуту вошёл князь Хлодвиг фон Гогенлоэ Шиллингфюрст.

Этот министр, преемник фон дер Шордтена, старавшийся провести государство среди многих и опасных скал нового развития времени, был аристократическая личность. Несмотря на некоторую болезненность в лице нельзя было сказать, что князю уже пятьдесят лет. Густые усы не вполне скрывали очертания изящных губ. В ясных и чистых взорах соединялась тонкая и проницательная наблюдательность с откровенностью.

Князь почтительно взял протянутую руку короля, который при его входе встал; по знаку молодого монарха князь сел против него.

— Вы, без сомнения, с известиями из Зальцбурга? — сказал король, обращая взгляд на своего министра.

— Я принёс новое настоятельное приглашение вашему величеству отправиться туда, — отвечал князь, открыв портфель и вынув из него несколько бумаг, — граф Траутмансдорф высказал мне живейшее желание его величества императора Франца-Иосифа видеть ваше величество в Зальцбурге, хотя в течение одного дня; точно так же и маркиз Кадор выразил мне такое же желание от имени французского императора!

Король Людвиг пожал плечами.

— Во время проезда императора Наполеона через Баварию я оказал ему все почести, каких только он мог требовать или желать, — сказал король, — и не вижу, какое правило этикета могло побуждать меня посетить императора в австрийской области. Не сделал ли граф Траутмансдорф какого-нибудь замечания относительно приглашения императора Франца-Иосифа?

— Граф долго беседовал со мной, — отвечал князь, — и со всей осторожностью развил мне в общих чертах политическую идею, которая, по воззрению императора, лежит в основании зальцбургского свидания и в силу которой было б желательно для Австрии, чтобы ваше величество побывали в Зальцбурге.