Это были маркиз Шаслу-Лоба с супругой, приехавшие с вечерним визитом к императорской кузине.

Принцесса протянула руку маркизе и посадила рядом с собой на тот стул, на котором перед этим сидел Мединг.

— Будьте осторожны, маркиз, — сказала принцесса, весело улыбаясь, — вы застали меня в дурном расположении духа — я только что высказала неприятные вещи о современной политике: ваша честность смутилась бы, если бы вы услышали моё мнение…

— Я всегда с величайшим уважением выслушаю мнение дамы и императорского высочества, — отвечал маркиз с поклоном, — но удерживаю за собой право не разделять этого мнения…

— Или не говорить, что разделяете его, — заметила принцесса со смехом. — Знаете ли, господа, — продолжала она через минуту, — что я придумала: я хочу основать журнал, большой журнал. Это будет преинтересным занятием — я стану высказывать своё мнение обо всём, что вижу и что мне не нравится. О, вы увидите, какие чудесные статьи я буду писать или велю писать, ведь я должна же иметь редакцию. Не хотите ли, маркиз, быть членом моей редакции?

— Я боюсь, чтобы этот журнал не пришёл в столкновение с законами о печати, когда начнёт так же рассуждать о внутренних делах, как рассуждает ваше высочество о внешней политике, — сказал Шаслу-Лоба.

— О, — возразила принцесса полушутливо-полусердито, — внутренние дела я буду совершенно иначе бичевать, — ибо имею причину быть в дурных отношениях с правительством. Знаете ли, что сделал со мной ваш Осман?

Маркиз со смущением пожал плечами.

— Этот парижский паша, — сказала принцесса, — отнял у меня часть сада в Сен-Грациан и провёл через мой парк отвратительную, дымную и шумную железную дорогу. А что ещё лучше, так это то, что деньги за этот участок внёс в императорскую коронную казну — разве такое слыхано? Когда же я стала жаловаться императору, последний погладил свою бородку, которая, правду сказать, не к лицу ему, и сказал, что надобно дать полную свободу Осману в этих делах, что он отлично понимает их и должен иметь некоторую самостоятельность, чтобы создать нечто великое. О, если б у меня был свой журнал!

— Но он, этот Осман, получит должное воздаяние, — продолжала она после минутного молчания, — хорошо ему будет в Законодательном корпусе, когда дойдёт до вопроса о том, что он издержал на 530 миллионов более, чем есть в казне города Парижа…

— Ваше императорское высочество знает это?! — вскричал маркиз Шеслу-Лоба с испугом.

— Я понемножку знаю всё, — сказала принцесса с торжествующей улыбкой, — есть добрые приятели, и на этот раз, могу уверить вас, я получила точные сведения.