Гипнотизер уставился на меня испепеляющим взглядом, но никакое самое дьявольское внушение не может одолеть той невинности Швейка, что я изобразил на своем лице.

– Вы – исключение, потому что у вас не снижена критика (помогла вертикаль жизни и смерти), и вы должны сделать соответствующие выводы.

С чем я и был отпущен.

Завотделением так точно и обильно меня цитировал, как будто читал стенограмму или слушал магнитную запись.

И я умолк, и напрасно контингент дожидался второго отделения концерта.

В бурных спорах палаты – чем выводить из организма антабус: помогает ли лимонный сок или желудочный предпочтительнее, действительно ли эскулапы вшивают «спираль» или это фуфло, и есть ли средства против «торпеды» или надо ждать и мучиться – я ровно никакого участия не принимал.

Лишь однажды, на вопрос, пью ли я через шарф, я кратко ответил, что у меня не бывает тремора (дрожания рук и других членов), но не сдержался и похвастал своим глазомером: разливаю, мол, грамм в грамм на любое количество стаканов…

Пить через шарф (ремень, пояс) придумали те страдальцы, руки которых по утрам ходят ходуном, и людям решительно невозможно похмелиться, потому что они буквально проносят мимо рта или вовсе расплескивают драгоценное лекарство…

Поистине изумительна изобретательность пьяниц: в оном прискорбном случае надобно на запястье правой руки завязывать петлю, перекидывать шарф, а лучше ремень или пояс от женского платья через шею и подтягивать стакан ко рту плавным, но быстрым движением. Один виртуоз, у которого и в трезвом состоянии руки выделывали отчаянного трепака, учил желающих бриться при помощи этого замечательного метода.

Меня упросили показать свое искусство. Мне выставляли произвольное количество любых одинаковых стаканов, кружек, чашек, и я разливал по ним воду, но из водочной бутылки. Результат неизменно приводил зрителей в восторг.

Я в полной мере познал обременительность всенародной славы. Поток жаждущих узреть чудо не иссякал, и каждый второй был Фома неверующий и норовил вложить персты, то есть проверить результат мензуркой, после чего раздавалось восторженное: «Грамм в грамм!»

Наконец, в даре, ниспосланном мне свыше, пожелали удостовериться врачи. Гипнотизер толкал меня своим мощным взглядом под руку, но у него ничего не вышло. Он признал мою победу словами: «Вы – очень опасный человек!»

Никто, кроме Аркаши Чернова, и думать не хотел вылечиться.

Впрочем, и я надеялся выздороветь, но очень уж неуверенно.

В углу у самой двери лежал мой сверстник, Виктор Буряков. От него исходил мощный поток энергии именно алкогольного безумия.