– Надо было или нет – при чем здесь это? Мы делали то, что считали лучшим на тот момент.

София кивнула: конечно, подруга права.

– Боюсь, что это еще не все, – неуверенно сказала мать.

У Софии от страха сжалось сердце.

– Что еще? – спросила она. – Нашли Лоренцо?

– Мы почти уверены, что его арестовали и посадили в тюрьму, – сказала Максин.

Она бросила взгляд на Эльзу.

– Да, мы думаем, что нацисты узнали о его работе на союзников, – подхватила та.

София ахнула и поднесла ладонь ко рту.

– Тебе нужно быть готовой ко всему, София, – сказала Максин. – Мы, конечно, не знаем наверняка, но есть вероятность, что он вместе со многими другими был расстрелян немцами в отместку за взрыв бомбы. Они расстреляли за это около трех сотен человек из тех, кто сидел в тюрьмах.

София продолжала стоять, слепым взглядом вперившись в пространство. Она даже не понимала, говорит ли кто-либо в комнате. Перед глазами вспыхивали огни, волна ледяного холода прокатилась по ее телу. Холод сменился палящим жаром, потом снова холодом, а за всем этим в груди поднималась волна гнева. Она вдруг вцепилась пальцами себе в волосы и изо всей силы дернула, как будто хотела выдрать их с корнем и тем самым приглушить мучительную душевную боль.

Мать попыталась взять ее за руки, но София оттолкнула ее.

– Это неправда, – прошептала она. – Не может быть, это неправда.

У нее вдруг перехватило дыхание, она согнулась пополам и застонала, словно получила удар в живот. Ей помогли сесть. Несмотря на теплую весеннюю погоду, долгое, наводящее ужас молчание будто выстудило всю комнату. София сидела, раскачиваясь взад и вперед, не в силах представить себе жизнь без отца и… она даже не осмеливалась подумать об этом… без Лоренцо. Она взглянула на картину со святым Себастьяном.

– Ты не уберег его, – прошептала она.

А потом откуда-то из самых темных глубин ее существа, столь темных, что она даже не подозревала об их существовании, вырвался крик жесточайшей боли.

– Мерзавцы! – закричала она. – Мерзавцы! Грязные убийцы!

Боль разрывала ее на части, она думала о сидящем в тюремной камере Лоренцо, возможно уже убитом, а также о ее добром, любящем отце, покинувшем этот мир. Она не могла это вынести. Даже если они все-таки победят в этой мерзкой войне, что им останется? София закрыла глаза и представила себе своего возлюбленного мужа. Она видела, как тихо поднимается и опускается его грудь во сне, и не могла поверить, что больше никогда не увидит этого. Она видела, как он смотрит на нее сияющими любовью глазами. Как может исчезнуть что-то, исполненное такой удивительной силы? Этот свет. Эта сущность. Его не могли застрелить. Его не могли убить. Он был слишком прекрасен. Слишком целомудренный и чистый. София отказывалась в это поверить. Она никогда не поверит в это.