На ужин они взяли на двоих овощной салат и чесночные гренки. Гарольд попробовал ее равиоли, она – его креветки, и они выпили бутылку Chianti. Поговорили об Атланте, совсем не похожей на Детройт, и о новом мэре-радикале Детройта, Коулмане Янге. Бетти рассказала Гарольду о своей сестре, Гарольд сообщил, что одна из его сестер переехала на Восток, а старший брат Джеймс стал пастором и получил место в Филадельфии, в Церкви Вифлеемской Божьей Матери, старейшей методистской епископальной церкви в Америке. Наконец, когда почти вся паста была съедена, Бетти спросила о том, что ей действительно хотелось знать: что привело Гарольда в Атланту и чем он занимался с момента их последней встречи.

– Ладно, слушай. – Гарольд глубоко вдохнул. – Ты знаешь, что в Энн-Арборе я боролся за гражданские права и помогал организовывать студенческие забастовки.

Бетти кивнула, испытывая неловкость за свое тогдашнее невежество. Сестра говорила ей, что Гарольд состоит в организации «Студенты за демократическое общество», и она порой видела его на акциях протеста в кампусе, но во время своего годичного пребывания в Энн-Арборе Бетти не было дела ни до чего, кроме ее театральных друзей, Девона Брейди и ЛСД.

– После окончания университета в шестьдесят пятом я вернулся домой и стал действовать уже там. Я видел, что расклад совсем не в пользу афроамериканцев. Несправедливость была заложена в самой системе. И я хотел это изменить.

Бетти кивнула, вспоминая ссоры Джо с матерью из-за закона о гражданских правах, из-за того, что черные переезжают в их район и это сказывается на стоимости жилья. «Неужели ты думаешь, что можно выиграть марафон, если тебя заставят стартовать на пять миль позади остальных?» – спрашивала Джо, а Сара задирала подбородок и говорила: «Жизнь несправедлива».

– Я подрабатывал покраской домов, но по-настоящему меня интересовала помощь людям. Я пытался их просвещать, пытался направить на верный путь, убеждал голосовать, ходить на заседания городского совета, защищать свои интересы. Родители считали меня сумасшедшим. – Гарольд заговорил низким ворчливым голосом, как на школьных репетициях, когда изображал своего отца. – «Тяжелый труд – единственный путь наверх, – твердил мой старик. – Отродясь никто не давал мне ничего даром. Я заработал все, что имею. И этого может добиться любой». – Гарольд покачал головой, и Бетти подумала, что его отец похож на ее мать. – Тогда я у него спрашивал: «Насколько больше ты имел бы, родись ты белым?» или «Как взлететь, если тебе вечно подрезают крылья?». – Гарольд улыбнулся. – Ссорились мы с ним ужасно. А потом произошли массовые беспорядки…